Десница левого полушария
Сегодня мы знаем, почему правая рука обычно "главнее" левой. Сложнее объяснить, почему так бывает не всегда.
Если бы понадобилось описать человеческое тело в строгих терминах сравнительной анатомии, то первое, что мы должны были бы указать, – оно билатерально симметрично. То есть правая его сторона выглядит зеркальным отражением левой, и наоборот. Исключения немногочисленны и связаны в основном с компоновкой внутренних органов: сердце смещено влево от центра, печень – вправо, отклоняются от симметрии селезенка, аорта, изгибы кишечника... Но среди парных органов исключений нет: если правый глаз (ухо, легкое) чем-то отличается от левого, это уже патология или ее последствия.
У всех перечисленных органов одинаковы не только формы, но и функции. И только человеческие руки, будучи внешне одинаковыми (по крайней мере при рождении), функционально неравноценны: ведущая – в большинстве случаев правая – рука может делать все, на что способна ее напарница, плюс много такого, чего та не умеет. Ни одна известная нам человеческая культура не прошла мимо этого факта, но объяснить его людям долго не удавалось.
Логика и образ
Тьма стала рассеиваться только во второй половине XIX века. В 1861 году французский невролог Поль Брока обнаружил, что повреждение во взрослом возрасте небольшого участка левой лобной коры (названного впоследствии «зоной Брока») лишает человека речи, хотя способность понимать слова сохраняется. При этом повреждение любых участков коры правого полушария на речь никак не влияло. Ученые того времени еще не обнаружили каких-либо высших психических функций, избирательно связанных с правой частью мозга, что и породило представление о «доминантном» левом полушарии и «подчиненном» правом. А поскольку уже тогда было известно, что половинки мозга соединены с половинками тела крест-накрест – правая сторона тела ощущается и управляется левым полушарием, и наоборот, – объяснение сложилось само собой: правая рука «главнее» потому, что ею ведает «главное», левое полушарие.
В XX веке представления об отношениях между полушариями пришлось основательно пересмотреть. Понятие «доминантного полушария» оказалось совершенно не адекватным – выяснилось, например, что у некоторых людей более активно как раз правое полушарие. Однако и они держат авторучку и ложку правой рукой (левши среди них, конечно, попадаются, но не чаще, чем среди «левополушарных»), а зона Брока у них, как и у всех прочих, находится слева. Хотя «правополушарность» налагает определенный отпечаток на их личность: они мыслят скорее образами, чем словами, менее способны к счету и логическим операциям, но лучше разбираются в пространственных отношениях, точнее улавливают интонации. Полушария и соответствующие им типы мышления стали определять как «словесное и невербальное», «логическое и образное» и т. д. В этих противопоставлениях была немалая доля правды, но и они не вполне точно отражали реальные различия между половинками мозга.
Творчество и вычисление
«Наиболее универсальная концепция на сегодня такова: левое полушарие лучше приспособлено к переработке текущей, сиюминутной информации. Прерогатива правого полушария – операции, для которых необходимы воспоминания, воображение, прогноз, – говорит заведующий лабораторией функциональной диагностики кафедры физиологии человека и животных МГУ профессор Александр Каплан. – Можно даже определить правое полушарие как «творческое», а левое – как «вычислительное». Но построение движений требует постоянного анализа информации, поступающей от рецепторов, и постоянного управления мышцами. И чем тоньше движение, тем больше объем подобной работы. Поэтому для точных движений человек пользуется правой рукой, «подведомственной» левому полушарию. Поэтому же там сосредоточены и центры речи – ведь речь представляет собой последовательность мелких, точных, согласованных, быстро сменяющих друг друга движений органов артикуляции».
Такое представление наилучшим образом согласует между собой все известные факты, иные из которых выглядели необъяснимыми. Например, известно, что рисунок по памяти, сделанный левой рукой, получается лучше, хотя рисовать ею человеку явно труднее, чем правой.
Левши поневоле
Все сказанное, естественно, относится к «нормальному» человеку – правше. Если же взглянуть с этих позиций на тех, кого принято называть левшами, мы обнаружим, что под этим именем кроется несколько совершенно разных феноменов. Прежде всего надо исключить «левшей поневоле» – вынужденных и компенсаторных. У первых в тот период их жизни, когда они должны были осваивать управление собственными конечностями, правая рука почему-либо (обычно из-за травмы) оказалась исключенной из активной деятельности. Им пришлось пользоваться тем, что было, то есть левой рукой. И даже если потом десницу удавалось полностью излечить, переделывать сложившиеся двигательные стереотипы было уже трудно, да и рискованно: можно было отучить ребенка управляться левой, так и не научив его толком владеть правой. У левшей компенсаторных от болезни или травмы пострадала не рука, а непосредственно мозг, моторные отделы левого полушария. В результате правое полушарие взяло на себя управление обеими руками, но предпочтение отдает «родной» левой.
Зеркальные люди
Что же касается левшей прирожденных, генетически обусловленных, то примерно четверть из них – левши в полном смысле слова, «зеркальные копии» правшей. (Кстати, для однояйцевых близнецов, являющихся именно зеркальными копиями друг друга, вероятность того, что один из них окажется левшой, достоверно выше, чем для «просто» двух братьев или сестер.) Правое полушарие у них не только управляет ведущей (естественно, левой) рукой, но и обеспечивает речь, счет и вообще все, что должно делать левое. Ничего патологического в этом нет – ведь морфологически полушария друг от друга не отличаются, их специализация чисто функциональна. Выбор правого или левого полушария в качестве речевого так же непринципиален, как выбор право- или левостороннего дорожного движения. Как известно, в большинстве европейских стран движение правостороннее, в Англии – левостороннее.
Впрочем, эта аналогия ограничена: езда по любой стороне дороги не допускается нигде. Между тем большинство генетических «левшей» – строго говоря, не левши, а так называемые амбидекстры, у которых ведущая роль какой-либо руки выражена слабо или даже отсутствует вовсе. Для некоторых из них более частое использование левой руки – дело привычки (другие амбидекстры точно так же по привычке предпочитают правую, и их без специального тестирования невозможно отличить от правшей). Но в принципе они могут «научить» любую из своих рук всему, что умеет другая, а повреждение зоны Брока у них не приводит к потере речи – эта функция дублируется другим полушарием.
Ведущая лапа
Вообще специализация полушарий, видимо, закреплена не очень жестко: если травма «речевых» зон левой коры происходит до овладения речью, речевые центры формируются в правом полушарии. Известен вовсе уж удивительный случай с девочкой, которая в два года выпала из человеческого общества и была найдена только в 13 лет. Обучение человеческой речи происходит по механизму запечатления в самые первые годы жизни, и «маугли», лишенные такой возможности, обычно потом уже не могут научиться говорить. Но мозг Женни сохранил запечатленное им до двух лет: к 15 годам она овладела языком. Специальное нейрофизиологическое обследование показало, что центры речи у нее сформировались в правом полушарии, а участок, анатомически соответствующий зоне Брока и не имеющий никаких повреждений, так и остался неактивным.
Хотя в распоряжении исследователей, работающих с животными, нет такого удобного показателя, как речь, феномен «ведущей лапы» обнаруживался у обезьян, кошек, крыс и других видов. Но почти у всех оказывалось примерно поровну «правшей» и «левшей», причем слабо выраженных. Самая яркая асимметрия, помимо человека, была обнаружена у канареек: кенар с поврежденной левой стороной мозга терял способность петь, такие же повреждения с правой стороны на вокальные способности не влияли. Если учесть, насколько различна организация высших отделов мозга и сложных форм поведения у млекопитающих и птиц, то это может означать, что функциональная специализация внешне одинаковых отделов мозга, во-первых, часто оказывается эволюционно полезной, а во-вторых – способна возникать независимо у разных групп животных.