Сайт про левшей и для левшей

Обычное меню
Меню для левшей


 

Рассказ от Олега ч.3

МАРИ
продолжение

Этот листок бумаги был моим давним письмом, написанным мной в порыве неслыханного исступления чувств и всюду орошенным тоскливыми слезами щемящей разлуки. Было время, когда мы на весьма долгий срок разлучились с Мари, после того, как она, вынужденно, уехала учиться в другую страну. Я, послушно, внимал Мари, накануне своего отъезда взявшей с меня клятвенное обещание, быть, до конца, верным и преданным идеалам нашей неразрывной любви. Я и сейчас не в силах позабыть те первые месяцы расставания с моей любимой Мари, в коих денно и нощно мне приходилось испытывать на себе тяжелое бремя подчас, невыносимо, мучительной тоски, глубоко залегшей в недрах моего изнывающего сердца и усиливавшей во много крат пылкость моей привязанности к Мари. Ее образ, светящийся красотой, сумел, прочно, водвориться в моем сознании, выкидывая из него все прочие незначительные мысли. Я воспламенялся непреодолимым желанием, вновь, оказаться рядом с Мари, в который раз облюбовать яркий блеск ее раскосых глаз, слиться с ней в упоительных объятиях, осыпать россыпью восхвалений ее дивную красоту, возвеличенную мной до небесных высот, нежно взявшись за руки, неспешно разгуливать с ней по ухоженным, каштановым аллеям, иногда служивших для нас местом пылких, уединенных встреч. Я не имел, решительно, никаких сил, чтобы, хоть на толику постараться смягчить всю тяжесть существующей между нами разлуки, совсем наоборот чувствуя ее поденно всевозрастающий характер. Я помню, как, уезжая, Мари, стала утешать меня,  разглядев во мне печать подавленного настроения, она просила меня не отчаиваться, запастись терпением и спокойно дожидаться ее возвращения. Ждать, непременно ждать ее возвращения, в моем случае эта была, тогда, единственная услада, которая  улетучивалась мгновенно, когда ко мне начинало подступать нетерпение, и я вновь безудержно стремился увидеть мою Мари. Теперь я начинал понимать, насколько дорог и значителен каждый особый непревзойденный миг любви, насколько же быстро и незаметно смывается аромат поцелуев на губах и как  же подчас, до устрашения, долог и даже бесконечен бывает период ожидания близкого тебе человека, коим  является моя Мари. Наступила  долгая череда непримечательных, пустых и наискучнейших вечеров, исторгавших блеклое однообразие, и раздражающе докучавших мне, они, вяло, сменялись тихими и, почти всегда, бессонными ночами, таившими в себе неиссякаемое бдение одиночества. Только разящее чувство любви, самозабвенно испытываемое к Мари, не дало мне, в ту тяжкую пору расставания, провалиться в бездонную пучину томительного отчаяния, сохранив в неизменчивой и непоколебимой целостности сладостное ощущение счастья. Еще, задолго, до поездки Мари, мы договорились с ней непременно писать друг другу письма, и мы стали их писать с того самого первого дня, когда разлука встала между нами. Этими письмами я, намеревался восполнить утратившуюся на определенное время, райскую близость с Мари. Мое сердце распахнуло настежь свои сокровенные тайники и оттуда, громадной лавиной, стали низвергаться, неподвластные, никаким смирениям тирады неутихающих, любовных излияний, мгновенно переносившиеся в длинноты многочисленных писем. Я писал Мари о своих чувствах и, стараясь, в точности, передать каждую эпизодичность отрадного ликования любви, окаймленной моей неизменной преданностью. Я поднимал из памяти наши прекраснейшие, уединенные свидания, особенно те, которые проходили у меня дома, я пространно описывал эти свидания на письменном листе, подробно останавливаясь на тех мгновениях, когда мы вместе с Мари уносились в водоворот продолжительных поцелуев, когда мы забывали обо всем, всецело, предаваясь одной только любви. Мне доставляло несказанное удовольствие запечатлевать во всех своих письмах красоту Мари, в изобилии присовокупляя к ней мое почтение и восторг. Я без остатка погружался  в эти письма, я писал долго и медленно, дабы, подольше, продлить мое ощущение близости с Мари, но разлука, жестокая разлука, в конечном счете, брала верх над моими усилиями позабыть, хотя бы на малую йоту, об ее существовании. Я помню, как с глубочайшим, непомерным воодушевлением, отправил свое первое письмо Мари, после которого, в тот же день, приступил к написанию следующего такого же чувственного и любовного письма, помню, отчетливо, как облачались в пелену усталости мои слипающиеся глаза, как, слабо, сияло отблесками догорающих свеч мое задумчивое лицо, как, постепенно, начинал редеть рой моих мыслей, терявший столь необходимую упорядоченность, а я, рисуя на холсте своего воображения изумительную красоту Мари, все также сидел за письменным столом, доводя до завершения, свое очередное письмо. Ночь терзала меня бессонницей, но именно бессонница давала мне отличную  возможность, с легкостью и со всей полнотой, окунуться в написание писем, так, что я даже не замечал биения времени, которое словно огненный метеор, пролетало так мгновенно, унося с собой темноту ночи. В предутреннем свете нового дня я, со сладостным удовлетворением, глядел на исписанные листы моего письма и только потом  позволял себе  углубиться в сон. Посылая мои письма к любимой Мари в последовательной очередности их написания, я, с   воодушевлением, предвосхищал те незабвенные минуты непринужденного и упоительного чтения, когда она, состроив на своем милом лице чудеснейшую  улыбку, внимательно окунется в чувственные содержания моих  письменных творений. Ее бархатный голос, блестяще размыкая алые красивые губы, тихо и трепетно произнесет проникновенные слова любви, ее тонкие белоснежные пальцы, пребывая в изумительной изогнутости, легонько сожмут шелестящее письмо, дополна, пропитанного ее ароматным  дыханием. Томное выражение раскосых глаз примется, безотлучно, сопровождать ее во время прочтения недокучливых писем, иногда, сменяясь смущенностью, которая подступит к ней в тот момент, когда она, редея в щеках, радостно, прельстится россыпью моих громоздких комплиментов, на всю жизнь запечатленных в исписанных длиннотах письма. Она перечитает, по несколько раз, каждое  полученное от меня письмо, без устали восторгаясь нерушимостью нашей любви, ее сердце плеснется в мириадной лучистости радужного счастья, а ее душа, достигшая божественного зенита упоительной неги, приютит в свое лоно потрясающее празднество умопомрачительной гармонии. Пройдет немного времени после того, как она, оторвав сосредоточенный взгляд от уже прочитанного письма, возьмется за написание ответного послания, не преминув отобразить на нем страстный любовный поцелуй с пунцовым отпечатком губной помады. Под сенью не очень сильного свечения настенного бра, ее обворожительная рука, восхитительно скользнет по вьющимся, распущенным волосам, ослепительно сияющих синеватым блеском, засим, красивым, каллиграфическим почерком, она напишет на письменном листе бумаги, первую вереницу приветственных слов. Она, с желанием, увлечется написанием ответного письма, что даже  не заприметит надвигающихся вечерних сумерек. По ее нежному телу пробежит мгновенная дрожь, когда она примется выплескивать на письменных листах свои любовные излияния. Все ее чувства, всколыхнувшись, мигом, соберутся воедино, и ввергнут меня в сладостный трепет, когда я примусь, с восторгом,  читать ее прекрасное письмо. В каждом ее письме я буду находить любовь и понимание, в каждом ее слове, я найду искренность и нежность. Мари будет мешать, равно как и мне, бремя жестокой и щемящей разлуки, беспрестанно донимающей нас обоих своей неотступностью, а страстное дуновение любви, которое непрерывно витает между нашими сердцами, только будет усиливать думанья о расставании. Мари сразу же помножит во много крат прекрасность моей жизни, упомянув в своем ответном письме о согласии переплестись со мной узами Гименея, а я, лелея судьбоносный день свадебного увеселенья,  воздам руки к небу, прося его о ниспослании пожизненного счастья. Мари не забудет, с интересом, рассказать о своей учебе, которая ей очень нравится и которую она легко постигает. Мари завершит свое письмо завораживающими и очень важными для меня строками безоглядной верности в любви, которую она бережно хранит в своем сердце. Наступит уже глубокая ночь, клонящая  ее ко сну, а она по-прежнему полулежа в плетеном, качающемся кресле будет держать в руках законченное минутами ранее письмо с тщанием проверяя  на безупречность, каждое предложение написанное ею. Ее глазки, одолеваемые сном, станут, понемногу, смыкаться, но она, стоически, дочитает последние строчки письма. Она, на ощупь, потушит настенный бра и во мраке ночи, уже нежась в мягкой и теплой постели, издаст короткий нежный вздох, ее волосы растреплются по белой подушке, а небольшой плюшевый тигренок, обвитый полосатой пушистостью, будет прижат к красивой груди.

продолжение>>

Вернуться >>