Рассказ от Олега
Ларе. Х., прекрасной девушке с
чистой, точно кристалл, душой, к коей
непрестанно льнут нежность и доброта,
девушке обладающей чудной красотой,
которая своим ослепительным сиянием, ярко воспламеняет человеческие сердца заставляя их неумолчно трепетать и обливаться нескончаемой радостностью, посвящаю это небольшое произведение.
МАРИ
Холодное снежное утро января врывалось в мою комнату, привнося вместе с собой неистощимую россыпь ярких солнечных сияний, которые поглощали в свои недра последние остатки исчезающей темноты. Утро, наступившее так рано, нетерпеливо, постучалось, легким дуновением ветра, в разукрашенные, причудливыми снежными узорами, замерзшие окна, которые совсем скоро, я со скрипом распахнул, после чего прильнув голыми локтями к прохладному подоконнику, я обратил полусонный взгляд на безмолвную улицу, покрытую слоем снежного наста, она, отпрянув от ночной дремоты, вдосталь, обдавала морозной свежестью, мгновенной поступью, обильно, подступавшей к моему лицу и, беспрестанно, бросая меня в покалывающую дрожь. Безлиственные, голые деревья, окоченевшие от зимнего холода с поникшими и омертвелыми ветвями, кора которых облачилась в ледяной покров, симметрично высились по всей длине улицы, опрокидывая наземь всюду разлегшийся на некогда их пушистых кронах прозрачный, снежный налет. Одетый в светло-оранжевую униформу высокий, худощавый дворник с обрюзгшим лицом и пепельными, взъерошенными волосами нервно сновал в разные стороны, тщетно пытаясь найти неожиданно потерявшуюся лопату, затем скорчив недовольную мину, спешно зашагал вдоль всей улицы, где на другом ее конце, в унисон, согнув спины, работали его напарники, порывистыми движениями рук расчищавшие обильно выпавший ночью снег, превращая его во множество куч, разобщено покоившихся за высоким бордюром. Безоблачное небо, ярко возвышавшееся над ними, щедро отливало причудливой синевой, и бесконечно разрисовывая ею наступившее утро. Взошедшее солнце, одетое в светло-желтое облачение казалось, призвано, было вонзить своим многочисленным скопищем лучей в разыгравшийся карнавал холодной зимы, насквозь разрезая ледяную пелену январского дня.
Шелест книжных страниц, гнувшихся под натиском морозного воздуха, стремительно, проникшего в комнату, почему то побудил меня отпрянуть от окна и устремить взгляд на низкий, полированный стол с тонкими ножками и вплотную подпертого к мягкому дивану, он был накрыт, голубой, кружевной скатертью, края которой, слегка, касались сверкающего, паркетного пола. На самом углу этого стола лежала раскрытая книга еще, до конца, не прочтенная мною, а рядом с ней, гордо, расположилась почти пустая бутылка бордового вина, окруженная двумя длинными хрустальными бокалами. Остатки свечей, размытых, вокруг, затвердевшим воском, разместились по центру стола.
Я, сразу же, вспомнил вчерашний вечер, прекрасно проведенный вместе с моей любимой Мари, те счастливые и упоительные мгновения жизни, когда сладостный трепет любви, накрепко скрепил воедино наши пылающие души, навсегда забредшие в заводь красочного цветения нежных и сильных чувств, те, казалось бесконечные, мучительные ожидания у полузанавешенного окна, поминутно ввергавшие мое сердце в ребячливое нетерпение и легкая, почти неощутимая обиженность от несвоевременного прихода Мари, показавшейся спустя некоторое время под сенью серой туманной дымки, которая повсюду обволакивала зимнее лоно тусклого вечернего дня. Она шла по заснеженной улице очаровательной походкой, радостно приближаясь к моему дому.
Стрелки настенных курантов громко отбивали восемь часов, когда Мари слабо постучалась в незапертую дверь. Ее бархатный, нежный голос, красиво сошедший с изумительно очерченных губ, весело поприветствовал меня, а на их изгибах, тотчас же, замелькали очертания блестящей улыбки. Безудержно восхищаясь красотой Мари, я крепко обнял ее, поцеловав в холодную щеку и сладостно вдыхая цветочный аромат, нескончаемым потоком снисходивший с ее прелестных волос, стремительной летучестью впивавшийся в приятную теплоту полуосвещенной комнаты. Она, сразу, села на край дивана и в ореоле желтого сияния пылающих свеч ее раскосые глаза, окутанные бесчисленной россыпью сокрушительной красоты, стали ярко светиться, источая огненные каскады ослепительного блеска, а тонкие, обведенные светло-коричневыми тенями, линии слегка изогнутых бровей, гармонично брали под свою сень ее глаза, превосходно проходя над ними, и преумножая своей обольстительной жгучестью безумную красоту жизнерадостного лица Мари. Ее белоснежные красивые пальцы, еще покрытые леденящим отпечатком зимнего январского воздуха, любяще дотронулись моей расслабленной руки, вскоре коснувшейся ее милого лица. Секундами позже подобрав за уши вьющиеся пряди черных, сияющих волос, водопадом, ниспадавшие к ее лицу, она испустила короткий смешок и, поднеся немного разомкнутые губы к пылающей свече, несильно дунула, едва не потушив ее ярко желтое пламя. Затем моя Мари, грациозно, облокотившись на спинку дивана, вновь продолжила играть своей блестящей улыбкой, причудливо потирая, указательным пальцем, гладкую поверхность кристально чистого лба. Ее замечательный прямой нос, устланный оттисками миловидности, пребывал в восхитительном симбиозе чудесно вливавшимися в общую очаровательность лица точеными скулами. Яркий круглый румянец розовой печатью ложился на нежную мягкость ее прекрасных щек, а дивный женственный подбородок, омытый незабвенными водами великолепия, лишь дорисовывал своими несравненными чертами завораживающий облик Мари. Вплотную пододвинувшись ко мне, она приглушенным шепотом вымолвила вереницу ласкательных слов, пронзительными стрелами любви, моментально воткнувшихся в самую глубь моего воодушевленного и трепетного сердца, а неотразимый и удивительный взгляд, выпущенный из божественного лона ее пленительных, раскосых глаз, чувственно запечатлелся на моем изумленном лице. Неистово торжествуя в душе, где уже, давно, беспрерывно кружился в своем водовороте бушующий гедонизм, я пристально взглянул на мою Мари, словно силясь обнаружить в ее светлых безукоризненных чертах лица, новые отблески красоты. Я, вновь, с любовью, поцеловал Мари, мгновенно ощутив соблазнительную влажность ее алых, молчаливых губ.