Записки моей левой руки
Детская болезнь левизны
Моему деду левую руку в детстве привязывали к туловищу - чтобы отучить ею пользоваться. Лупили, наказывали, ставили в угол - левшой быть не разрешали. В школе, в мастерских - везде ему приходилось работать правой, преодолевая свою "нехорошую" особенность. Лишь однажды - уже став взрослым и поступив в институт, он правую руку сломал (разумеется, не специально) - и пока выздоравливал, писал конспекты левой. У нас дома дед устроил настоящую мастерскую, где творил всякие малюсенькие поделки: шкатулки, микроскопы Левенгука, самый крохотный замочек в мире... Как левой, так и правой - обеими руками.
А для меня дед сделал картофельный нож "под левую руку". Ибо я пошла в него - если не умением мастерить и "левизной" политических убеждений, то по крайней мере леворукостью. Меня, конечно, научили писать "правильной" рукой. Но у доски от волнения я начинала работать обеими: записывала правой, подрисовывала левой, а если очень увлекусь, то вообще начинаю писать в обратную сторону. Большие заголовки и рисунки на плакате до сих пор вывожу левой рукой, причем вверх ногами - так удобнее! Устойчивого почерка так и не появилось - наклон и рисунок букв получается "под настроение".
Меня, в отличие от деда, переучивали довольно мягко и безболезненно. Рисовать, правда, разрешали и левой. Поэтому в школе, едва учительница рисования отходила в сторону, я втихаря перекладывала карандаш в левую руку. А вот на балете проблемы были куда серьезнее - усваивать комплексы движений удавалось с трудом. Пробовала даже ходить на занятия дважды, с двумя группами подряд. Но когда пошли "верчения", я даже при такой нагрузке не могла угнаться за всеми - пришлось балетный кружок бросать. Вообще-то я не левша, а амбидекстр - "ведущими" являются обе руки (а иногда кажется, что наоборот - ни одной).
Когда рос наш сын Егор, мы долго не могли понять, какая же рука у него будет главной - ни правая, ни левая ловкостью не отличались. Амбидекстр? Мой холерический супруг называл его "нолидекстр" (то есть безрукий), а также... "тормоз". Пожалуй, это был единственный недостаток мальчика: неловкость и медлительность. Казалось, Егор и сам не может выбрать ведущую руку. Проблему решила энергичная бабушка: просто велела ему делать все правой. Ребенок особенно не протестовал. Так он стал правшой. Но прошло время, и выяснилось, что у него есть очень многие признаки левши. Главным образом, это касалось пространственного восприятия. Мальчик долго не мог "сообразить", как повторить движения танца, зарядки, как управлять действиями ножек на велосипеде, как ловить мяч...
Еще Егор очень мило и выразительно лепил и рисовал удивительно похоже на оригинал, однако без единой "правильной" линии: настоящую технику ему освоить никак не удавалось. Изображение часто становилось зеркальным или заваливалось набок - все у него получались то "Кривокаменный замок", то "Дельфины наклонного моря". Рисуя круг, рука из раза в раз смело взбиралась на его вершину, а затем - словно у пальцев начинали "дрожать коленки" - линия соскальзывала, и один бок у круга всегда оказывался кривым.
Затем - школа. Все, что касалось процесса познания, шло отлично. А вот оформление... Кривулищи, загогулины, "вылезания" за поля; здесь курица ходила лапой, а здесь она на минутку присела... Порой он делает в тетради по русскому такие лингвистические анализы, которые и нам не по зубам. Однако педантичная учительница из-за каракулей постоянно снижает ему оценки. Что с ним в конце концов такое?
Все стало проясняться, когда я познакомилась с работами психологов, изучающих проблему левшей. Начну с мрачноватой цитаты. "Как всякое меньшинство, левши внушают враждебность, подозрительность, впечатление отсутствия всяких человеческих добродетелей и умений. Они часто становятся психоневротиками, эпилептиками, заиками; обнаруживают трудности при письме и чтении, зеркально пишут, затрудняются в ориентации в пространстве, рисовании; упрямы, непорядочны, гомо- и бисексуальны. Но Леонардо да Винчи и Микеланджело - левши..." - так безапелляционно говорил о левшах крупнейший исследователь в этой области Ж. Эррон. Таким до сих пор является образ левши и в массовом сознании. Хотя я, будучи из этого племени сама, высказалась бы о левшестве намного мягче.
Сено? - Солома!
Ребенок-левша как бы всякий раз изобретает свой способ построения и овладения миром правшей. Ему нелегко научиться пользоваться иголкой, ножницами, спицами, завязывать шнурки и заправлять одеяло в пододеяльник. Дело в том, что особенностью левшей является нарушение автоматизма - того благословенного автоматизма, который позволяет нам всему научиться и переделать тысячи дел, не задумываясь над каждым своим движением. Левше же приходится усваивать навыки не автоматическим повторением, а подбором логических связей - делать все "через ум". Открывая консервную банку, я постоянно смотрю, под каким углом стоит нож. А когда я вяжу, каждая петля - это очередной смелый шаг в борьбе с нитью. Пройдет каких-нибудь полгода, и на свет вместо шарфа появляется некая желтая колбаска, которую я тут же распускаю, чтобы приняться за ту же работу с новыми силами. Но я уже взрослый, опытный человек. А ребенку-левше приходится гораздо чаще контролировать свою деятельность сознанием и искать особую логику для ориентации. Не удивительно, что возникает замедленность и неуклюжесть. Особенно трудно переключиться с одного процесса на другой или делать несколько дел сразу, например разговаривать и чистить картошку (что это я все о своем да о женском...).
Родители, не терзайте маленького левшу своими требованиями! - присоединяюсь я к совету детских психологов. Лучше учить его не через глаза, а через тело - вставая за спиной и двигая его руками и ногами, словно это Пиноккио. И тогда деревянная кукла превратится в живого мальчика. Полезно использовать дедовский прием "сено-солома": надевать, например, на левую руку красную "фенечку". И левая половина мира становится "красной": взмахни "красной" рукой... Когда пишем, буква "Я" повернута в "красную" сторону, а "К" от нее отворачивается... Ребенку хорошо помогает ощупывание руками объемных букв игрушечной "азбуки". А учась рисовать, пусть обводит линии, намеченные взрослым.
Полезны для детей-левшей занятия восточными единоборствами (особенно ушу). Там, кстати, по отношению к телу царит полная справедливость: сколько движений выполнено влево, столько же и вправо. Но здесь ученика ждут большие трудности - при повторении движений тренера, стоящего к нему лицом. Помочь могут два приема: "двигаем деревянную куклу" и "выпускаем тень-двойника". Первый прием мы уже описали. А второй? Нужно выпустить из тела свою "тень", мгновенно развернуть ее и совместить с фигурой тренера, заставив принять ту же позу. А затем так же быстро возвратить обратно, после чего наложить на "тень" свои собственные движения. Нужно немного приноровиться - и обучение пойдет как по маслу.
Наш сынок долгое время проявлял упорную неспособность усвоить простейший танец, пантомиму, приемы борьбы. И чтобы его обучать, приходилось детально исследовать самые обычные наши действия ("как это у меня так получается?"). И только разбив их на элементарные движения, которые можно отработать по отдельности, мы добивались результата. Сегодня уже многое позади. Егор гордится своей первой яичницей (зажаренной дочерна) и тем, что ему удается порезать (точнее, изрубить на мелкие клочочки) редиску в салат. Будем двигаться дальше, веря тому, что ребенок-левша, научившись делать все "через ум" и привыкнув совершенствоваться, достигает больших успехов, чем его сверстники-правши.
Ленивая память
У нас были какие-то иррациональные сложности с запоминанием. Ребенок рос умным, хорошо учился, много знал. Но оказалось, что он не может воспроизвести информацию "по заказу". Перед сном к сыну приходил вдохновенный папа и рассказывал "лекции о природе вещей". Ребенок кивал и поддерживал разговор. Но как-то раз возник вопрос: "Так... о чем это мы говорили вчера?". Выяснилось, что наш книгочей и поэт совершенно этого не помнит. Более того. Оказалось, что он в точности не помнит... вообще ничего! Самой малости не может удержать в памяти - отсюда большая рассеянность. Не удается механически запоминать иностранные слова - хоть десять раз повторяй. Что за дырявая голова! После этого отец стал с ним заниматься мнемоникой. Например, они заполняли воображаемый буклет: на первой странице лошадь, фонарь и морковка, на второй - синица, лепешки и пепельница... Самые дикие сочетания! А затем вопрос: "Что у нас находится на третьей странице?". Запоминали также последовательности цифр и воспроизводили их прямо, в обратном порядке, вперемешку... Развивали образное видение: "Представь себе синий одуванчик и белую пчелу..." Вроде бы такие тренировки помогли (жалко только, что их было не много).
Проблема в том, что у детей-левшей нарушения автоматизма касаются и процессов запоминания. И нередко вместо механического запечатления им приходится изобретать сложный мнемонический алгоритм. Особенно это касается пространственных кодов, начиная с того же "право - лево". Одна девочка, которая проходила коррекционный курс у психолога А.В. Семенович, пришла к выводу, что "слева - это там, где рука, которая на пианино берет аккорды". Другая девочка (это, кстати, была я) носила слева значок, и разразился скандал, потому что в советском садике значки носить было нельзя (возможно, позабытый уже скандал и помог мне запомнить, где же это нехорошее "лево"). А наш сын твердо усвоил, что левая сторона там, где стучит сердце. Оказывается, это умозаключение ничуть не проще, чем предыдущие. Во-первых, с ним связаны переживания спортсмена с четырехлетним опытом: ухо папаши прижимается к груди, слушая, не перегрузилось ли сердце. А во-вторых... недавно Егор прочел повесть Б. Акунина "Алтын-толобас", где капитан, муштруя солдат, использовал такой же прием: налево - это где сердце... Вот как сложно, "через ум" была решена эта проблема!
Где-то за зеркалом
Левши живут в своем собственном пространстве - и времени. Нашего бедного малыша отец заставлял зубрить станции метро, улицы, остановки трамвая: "Ребенок не умеет ориентироваться в собственном районе!..". А рядом с отметками роста бисерными буквами записано: "Октябрь, 2000. Не умеет определять время. Декабрь, 2001. Не умеет определять время..." Теперь после измерения роста Егор с хохотом бежит к часам, вглядывается, пыжится и выдает: "Десять тридцать!" (ошибаясь всего-то на час-другой). Оказывается, ориентироваться в географическом пространстве и определять время по стрелочным часам - для левши сложнейшая задача. Некоторые такие дети хитрят, пытаясь вычислить, который час, путем сложных умопостроений. Другие постоянно ошибаются. Похоже, что у левшей проблема не только со стрелками будильника, но и с внутренними часами - отсюда неумение правильно оценивать временные интервалы.
Ох уж эта пространственная ориентация... Посещая какой-нибудь адрес, дорогу я, конечно, запоминаю - но как муравей: по деревьям, солнцу, пятнам на асфальте. Описать тот же путь словами - выше моих сил. Равно как и пользоваться планом, картой (приходится постоянно уточнять у прохожих). Когда я пытаюсь перевести образы в слова, картина может исказиться, и, скажем, розовый и приземистый в моих представлениях дом вдруг оказывается желтым и стройным. Однажды в детстве мы спустились в подземный переход, и когда вышли на другую сторону улицы, я никак не могла понять, где же мы очутились, почему все вокруг стало совсем другим. От этого подкашивались ноги и хотелось плакать. В другой, уже взрослой жизни я шла себе на юг, и вдруг вышло солнце, и оказалось, что я продвигаюсь... на север. Я даже присела - так закружилась голова. Интересно, что у обычных людей (правшей) пространственный анализ осуществляет правое полушарие - главным образом, та область, где граничат теменная, височная и затылочная зоны. У левшей эта естественная функция нарушается - ведь правое полушарие вынуждено управлять ведущей рукой и речью.
Кстати, о речи. Когда слушаешь левшу, нередко возникает впечатление, что средств языка не хватает, чтобы выразить мысли. "Я как собачка - все понимаю, но сказать не могу" - говорю я мужу, если он решает завести со мной философскую беседу.
Специалисты утверждают, что у детей-левшей наблюдается сравнительно поздний дебют самостоятельной речи, она замедленна, скупа, содержит неправильные конструкции. Порой они заикаются, а при письме - путаются в буквах, совершая ошибки, которых "не бывает" (замена букв местами, зеркальные написания). Приходится учить написание слов наизусть, заучивать словари - это как раз в духе основательности левшей. Были случаи, когда человек писал левой рукой каллиграфически, но с пятью ошибками в слове, а правой - очень неразборчиво, многие буквы зеркально, но абсолютно грамотно.
Левые ролевые отношения
Я где-то прочла себе приговор: левши - аутсайдеры, существа обидчивые, эмоции свои контролировать не могут и вообще - буки. В основном это оказалось чепухой. Но одна констатация показалась мне весьма точной - факт аутсайдерства. Если представлять себе аутсайдера с этологических позиций - не как хулигана и "панка", а как индивида, находящегося на периферии социальной группы и имеющего либо неопределенный, либо низкий ранг, то многие левши, по моим наблюдениям, - типичные аутсайдеры. В социальной группе существует иерархия, получившая названия в отношении птиц - "порядок клевания" (вначале пищу из кормушки клюет главная курица, в конце - захудалые). Так вот, аутсайдеры вообще не принимают участия в "порядке клевания" и клюют либо на стороне, либо последними, крайне редко первыми (уж если оставаться в группе - то президентом!). В таком случае мы с Егором, конечно же, аутсайдеры. Дружелюбные, общительные, порой даже лидеры. Но коллектив, в котором сложился устойчивый "порядок клевания", нас выталкивает - мы какие-то не "свои".
Левша - это в своем роде "рыжий-конопатый". Однако, если не заставлять его изменить цвет и не показывать пальцем, то негативные эффекты могут и не проявиться. Мне кажется, что установление связи левшества и конкретных психологических особенностей не лишено предвзятости. Исследователь уже знает, что вот эти конкретные дети пишут левой рукой и что они обратились за психологической помощью, поэтому и приглядывается к особенностям их души. А если просто окинуть взором большую группу людей, можно ли отделить "зерна от плевел"? Невротики, упрямцы, балбесы и заики налево, остальные направо! Я не верю, что толпа тут же поделится на левшей и правшей. Слишком велико индивидуальное разнообразие людей. Нельзя забывать и о том, что асимметрия мозга проявляется очень неодинаково. Здесь, как в политике, - найдутся и "ультралевые", и "умеренные правые центристы"... Психологические качества правополушарности могут и не сопровождаться леворукостью. Все зависит от того, какие зоны коры получают преобладающее развитие. Кстати, когда давление среды ослабевает, доля правополушарных людей резко возрастает: от семи процентов до одной четверти. Такая ситуация наблюдается как в слабо цивилизованных обществах (где дети не учатся писать), так и в сверхцивилизованных (Япония, США, где у детей просто много свободы). А еще - у близнецов, которые создают свой собственный огражденный мирок.
С этими мыслями я отправилась принимать зачет у студентов-психологов. И подметила, что одна из студенток - девушка с яркой замечательной внешностью - пишет левой рукой. Оказалось, что ее никогда не переучивали - на этом настояла мама. Я заговорила о готовящейся статье и посетовала: сложно быть левшой. Ответ был неожиданный:
- Ха! Да это мы смотрим на правшей с чувством превосходства. Потому что они научились жить только в "правом" мире, а мы - и в "правом", и в "левом"!
Сколько было уверенности в этом голосе! Эх, хорошо, когда у рук никто не отбирает свободу...
Наталия Ефремова. Знание-сила №8, 2002 г
