Сапфо — как ты отметила прошедшее 13 августа?
Как ты вообще, поживаешь?
Спасибо тебе за то, что хотя бы ты как-то поддерживала жизнь этого "вислого" форума, на котором фактически нет общения!  

Чувствую, что это мое сообщение будет на форуме последним.

13 числа команде Мухина играть не дали.

20/06/21.

Ведет игру Борис Крюк.

Судьи - Андрей Черемисов (спонсор), Дмитрий Ну-как-его-там (спонсор), спортивный комментатор, Александр Друзь, Максим Поташев (возможно, переученный), Борис Белозеров и другие.

Играет команда Алексея Мухина - Вера Драбкина, Дарья Шевцова-Соловей, Николай Раппель, Станислав Меренинский (левша), Денис Логутин (левша).

1 раунд.
Вопрос. Они всегда были для меня предлогом изобразить замечательные ткани и ухватить движение. Кто это сказал, и о ком?
Ответ Меренинского. Дега о балеринах.
Правильный ответ.
Счет 1-0 в пользу знатоков.
2 раунд.
Вопрос. Фреска Тьеполо украшает потолок парадной лестницы дворца в Германии. Название этой фрески - "Олимп и четыре..." Как полное название?
Ответ Меренинского. Четыре части света - Европа, Азия, Африка, Америка. Австралию тогда еще не открыли.
Правильный ответ.
Счет 2-0 в пользу знатоков.
3 раунд.
Вопрос. Сотрудник японской компании любил в обеденный перерыв играть в "го". Ему в голову пришла идея одного изобретения. Что он придумал?
Ответ Драбкиной. Магнитные доски.
Правильный ответ. Код в виде цветка.
Счет 2-1 в пользу знатоков.
4 раунд - блиц.
Вопрос 1. С какой целью в парке под деревьями установили рельсы?
Ответ Шевцовой-Соловей. Чтобы по ним скамейка на колесах перемещалась в тень.
Правильный ответ.
Вопрос 2. Телезрители обнаружили в Нидерландах на обычной улице необычное приспособление - фигурки человечков на столбе, предназначенные для того, что находится за кулисами.
Ответ Мухина. Чтобы вешать сумки на остановке.
Правильный ответ. Для пакетов с мусором.
Счет 2-2.
5 раунд.
Вопрос. К ним прибегают для выражения увеличенных процессов эмоций, ведь тех, кто для нас значит больше других, мы называем. Закончите парадоксальную мысль.
Ответ Мухина. Уменьшительными именами.
Правильный ответ.
Счет 3-2 в пользу знатоков.
6 раунд.
Вопрос интернета. Отгадайте армянскую загадку. Конь ускакал, седло осталось.
Ответ Мухина. Радуга после дождя.
Правильный ответ. Река и мост.
Счет 3-3.
Музыкальная пауза. Играет трио с пианистом.
7 раунд.
Вопрос. Как только это ни используют - можно сделать прочные шнурки, походную чашку, разжечь костер и, как утверждали авторы рекламного плаката, подстричь челку. Что в черном ящике?
Ответ Мухина. Кокос.
Правильный ответ. Липучка.
Счет 4-3 в пользу телезрителей.
8 раунд.
Вопрос. Я вернулся в свой трейлер, пробил ногой стену и сказал режиссеру: я так больше не могу, - вспоминал актер о съемках в фильме. Он изображает танцующего деда Мороза. Чтобы помочь актеру, режиссер пригласил специалиста из ФБР. В чем заключалась работа этого специалиста?
Ответ Мухина. Психолог учил переносить пытки, так как актеру в гриме и костюме жарко.
Правильный ответ.
Счет 4-4.
9 раунд.
Вопрос. В танго есть элемент - согнуть ногу назад. Женщины выполняют его с определенной целью. Что это за цель?
Ответ Раппеля. Нащупать деньги в кармане.
Правильный ответ.
Счет 5-4 в пользу знатоков.
10 раунд - блиц.
Вопрос 1. На нижней части карикатуры люди стреляют вверх. Кто там? Назовите его и ее.
Ответ Раппеля. Чехов и его пьеса "Чайка".
Правильный ответ.
Вопрос 2. На польской карикатуре люди на дороге занимаются разными делами. Над чем иронизирует автор?
Ответ Раппеля. От переизбытка транспорта люди разучатся ходить.
Правильный ответ.
Вопрос 3. На карикатуре изображен семинар птиц. Какой проблеме он посвящен?
Ответ Раппеля. Аэрофобии.
Правильный ответ.
Счет 6-4 в пользу знатоков.

Лучший игрок Раппель.

Лучший вопрос о японской компании.

---

Вместо этого их заставили играть даже не 27, а 4.

Ведет игру Борис Крюк.

Судьи - Дмитрий Ну-как-его-там (спонсор), Борис Белозеров, спортивный журналист, Александр Друзь, Балаш Касумов, Денис Алекперов, Максим Поташев (возможно, переученный) и другие.

Играет команда Алексея Мухина - Вера Драбкина, Дарья Шевцова-Соловей, Николай Раппель, Станислав Меренинский (левша), Денис Логутин (левша).

1 раунд.
Вопрос. Он мощный, приземистый, олицетворяет коренастость народа, туго набитый, облеченный плотной рубашкой, ловкий на проход, как налим, и скользкий, как конькобежец. О чем это русский писатель?
Ответ Меренинского. Пельмень.
Правильный ответ.
Счет 1-0 в пользу знатоков.
2 раунд.
Вопрос. Режиссер в детстве не любил, когда его ограничивали. Он благодарен матери за то, что, покупая маленькое, она никогда не покупала большое. Что в черном ящике?
Ответ Шевцовой-Соловей. Маленькое - краски, большое - ограниченный по размеру альбом. Он мог рисовать на стене.
Правильный ответ. Маленькое - карандаши, большое - раскраска, ограничивающая фантазию.
Счет 1-1.
3 раунд.
Вопрос интернета. Аминадо сказал: про свинью можно говорить что угодно, кроме того... Закончите афоризм.
Ответ Мухина. Что она ведет себя по-свински.
Правильный ответ. Притворяется.
Счет 2-1 в пользу телезрителей.
Музыкальная пауза. Итальянский романс.
4 раунд - блиц.
Вопрос 1. Отгадайте загадку. Когда закрыты, широкие, когда открыты, узкие.
Ответ Меренинского. Шторы.
Правильный ответ.
Вопрос 2. Отгадайте загадку. Несмотря на разность языков, их разговор понятен всем.
Ответ Меренинского. Корабельные флажки.
Правильный ответ. Колокола.
Счет 3-1 в пользу телезрителей.
5 раунд.
Вопрос. Приспособление в виде коробки с отверстиями предназначено для того, что за кулисами.
Ответ Раппеля. Эта коробка - глушитель для саксофона.
Правильный ответ.
Счет 3-2 в пользу телезрителей.
6 раунд - блиц.
Вопрос 1. Какое средство рекламирует плакат, изображающий одноцветного тигра?
Ответ Шевцовой-Соловей. Пятновыводитель.
Правильный ответ.
Вопрос 2. На фотографии мужчина и женщина держат рамку. Что скрыто?
Ответ Меренинского. Рентгеновский аппарат.
Правильный ответ. Измерение пузыря жевательной резинки.
Счет 4-2 в пользу телезрителей.
7 раунд.
Вопрос. В одном из разделов сезонного пособия для авторов хокку можно найти серебряный бамбук. Что так называют японские поэты?
Ответ Меренинского. Бамбук прямой и быстро растет. Серебряный бамбук - сосулька.
Правильный ответ.
Счет 4-3 в пользу телезрителей.
8 раунд.
Вопрос. Психологи проводили эксперимент, в ходе которого участники играли, потом на них надевали велосипедные шлемы, а игра продолжалась. Этот эксперимент подтвердил предположение ученых. Что нужно, чтобы его подтвердить?
Ответ Мухина. Кто в шлеме, больше рискует.
Правильный ответ.
Счет 4-4.
9 раунд.
Вопрос. В гражданскую войну одно подразделение Красной армии проводило разведку, используя необычную конструкцию - к железнодорожной платформе прикрепили дрезину, вывели на вершину подъема и пустили под уклон, чтобы поезд развил скорость 60 км/ч. Что разместили на платформе, и для чего?
Ответ Драбкиной. Воздушный змей с камерой, чтобы делать фотографии с высоты.
Правильный ответ. Аэродрома нет, на платформе аэроплан.
Счет 5-4 в пользу телезрителей.
10 раунд.
Вопрос. Программа концерта в императорском училище - увертюра из оперы Моцарта "Волшебная флейта", соло для виолончели, квинтет для пианино, романс Доницетти, лирическая пьеса для пианино, ария, что-то для пианино, увертюра с хором из оперы Мейербера и последний номер скрыли. Каким произведением закончился концерт?
Ответ Мухина. Чижик-пыжик.
Правильный ответ. Песня про царя.
Счет 6-4 в пользу телезрителей.
Музыкальная пауза. Песня про трех храбрецов.

Лучший игрок Меренинский.

Лучший вопрос о черном ящике.

Хрустальную сову получает вопрос о японской компании из прошлой игры.

Молодцы, сумели доказать, что левши 4 числа выигрывать не могут!

Тогда получайте каскадеров.

30/05/21.

Ведет игру Борис Крюк.

Судьи - Андрей Черемисов (спонсор), Борис Белозеров, Дмитрий Локтев, Дмитрий Ну-как-его-там (спонсор), спортивный комментатор, Елена Потанина, Елизавета Авдеенко, Виктор Сиднев, Алексей Мухин, Борис Левин, Александр Друзь и другие.

Играет команда Алены Повышевой - Ия Метревели, Алексей Самулев, Иван Марышев, Юрий Филиппов (муж Повышевой), Максим Поташев (возможно, левша).

1 раунд.
Вопрос. Закончите русскую пословицу. Вверх неволя везет, а вниз?
Ответ Филиппова. По течению плывет.
Правильный ответ. Вода несет.
С трудом, но счет 1-0 в пользу знатоков.
2 раунд.
Вопрос. То, что сегодня считается базовым элементом, по мнению американского композитора, появилось из-за проблемы, которая возникала в различных клубах. Что это за проблема?
Ответ Филиппова. Помада красила стаканы, поэтому использовали соломинки для коктейлей.
Правильный ответ. В клубах люди танцевали и слушали музыку. Джаз появился из-за того, что песни короткие, и приходилось импровизировать.
Счет 1-1.
3 раунд.
Вопрос. Три картины американского художника - человек идет по лесу, человек едет на лошади, люди идут по лесу. Автор детально продумывает композицию, а при работе использует широкий объемный мазок. Какой особенностью обладают тюбики с красками, которые использует художник?
Ответ Метревели. Художник слепой, буквы написаны выпукло.
Правильный ответ.
Счет 2-1 в пользу знатоков.
4 раунд.
Вопрос. Котов в своей книге "В шутку и всерьез" рассказал, что на одном турнире использовал пешки так, как в свое время Алехин (читать через Ё) при домашней тренировке. Что гроссмейстеры делали с пешками, и по какой причине?
Ответ Повышевой. Бросали курить и грызли пешки.
Правильный ответ. Котову мешали зрители, Алехину соседи, пешки как беруши.
Счет 2-2.
5 раунд.
Вопрос интернета. Широкое применение этот предмет одежды нашел в Европе у врачей, рекомендующих заниматься в нем упражнениями. Что это?
Ответ Поташева. Гимнастерка.
Правильный ответ. Свитер, чтобы потеть.
Счет 3-2 в пользу телезрителей.
6 раунд.
Вопрос. Постройка в виде пирамиды с подвесом, которая встречается в Норвегии. Что клали в металлические корзины?
Ответ Метревели. Это маяк для рыболовов.
Правильный ответ.
Счет 3-3.
Музыкальная пауза.
7 раунд.
Вопрос. Кто-то рассказывал, что при работе приходится надевать брюки и ботинки на руки. Кто он по профессии?
Ответ Марышева. Озвучиватель.
Правильный ответ. Каскадеры имитируют драку.
Счет 4-3 в пользу телезрителей.
8 раунд.
Вопрос. В мире существует один совершенный закон для регулирования одного из родов безрассудства. Этот закон не допускает исключений, послаблений, разнообразия и тирании. Что Вольтер (возможно, тоже левша) назвал законом?
Ответ Поташева. Случай в игре.
Правильный ответ. Правила (в смысле левила) игры.
Счет 5-3 в пользу телезрителей.
9 раунд.
Вопрос. Изобретение Дреза в царской России покупали за рубежом, а потом, наряду с котлами, утюгами и запчастями для тракторов, стали делать наши мастера. Эта вещь в советских семьях перестала быть диковинкой, а сейчас вновь ею становится. Что в черном ящике?
Ответ Повышевой. Мясорубка.
Правильный ответ.
Счет 5-4 в пользу телезрителей.
10 раунд.
Вопрос. Кому может понадобиться календарь, который начинается с октября, ноября и декабря, помеченных красным?
Ответ Поташева. У учителей суббота - рабочий день.
Правильный ответ. Октябрь, ноябрь и декабрь - это осенний призыв.
Счет 6-4 в пользу телезрителей.

Лучший игрок Метревели.

Лучшие вопросы о ботинках и пешках. Мне больше понравились вопросы про клуб и Вольтера.

Мяу.

Да, на форуме левшей мало, но в клубе их количество растет - Меренинский, Панайотов, Дробышев, Логутин, Баженов, Чернышев, Яковлев, и вот теперь еще один.

28/03/21.

Ведет игру Борис Крюк.

Судьи - Андрей Черемисов (спонсор), Елизавета Авдеенко, Дмитрий Ну-как-его-там (спонсор), Анастасия Шутова, Вадим Яковлев (левша), спортивный журналист, Инна Семенова, Александр Друзь, Дмитрий Авдеенко (бывший муж Елизаветы) и другие.

Играет команда Бориса Белозерова - Тимур Кафатулин (левша), Анна Самойлова, Ким Калачан, Никита Старун, Дарья Любимская.

1 раунд.
Вопрос. Рентгеновское сканирование выявило, что в красках определенного цвета, в состав которых входит хромат свинца, начался процесс восстановления шестивалентного хрома до трехвалентного. Невооруженным взглядом это не видно, но через какое-то время эти произведения 19 века постигнет участь моделей. Какие произведения исследовали ученые?
Ответ Самойловой. Лицо и волосы на портретах будут стареть, как те, которые позировали.
Правильный ответ. Подсолнухи на картинах Ван Гога будут коричневыми.
Счет 1-0 в пользу телезрителей.
2 раунд.
Вопрос. Для кого придумали сетку в форме прямоугольника с отрезанными углами?
Ответ Белозерова. С трех сторон ленты. Это для спортсменов, как беговые дорожки.
Правильный ответ. Для углового удара по воротам.
Счет 2-0 в пользу телезрителей.
3 раунд.
Вопрос. Его триумфальная дрожь, сердитый шепот, игривое легкое постукивание, как сказал английский писатель. Что в черном ящике?
Ответ Калачана. Пишущее перо.
Правильный ответ. Веер.
Счет 3-0 в пользу телезрителей.
4 раунд.
Вопрос. Канадская писательница говорила о том, что стихотворение 17 века "я видел павлина с хвостом огневым я видел комету с лицом дождевым я видел тучу на грядке растущую я видел репу по кочке ползущую я видел улитку сома проглотившую..." показало ей, как знакомое и странное зависят друг от друга. Что она имела в виду?
Ответ Калачана. Нет знаков препинания, которые должны быть в середине строки, а не в конце.
Правильный ответ.
Счет 3-1 в пользу телезрителей.
5 раунд.
Вопрос. Суриков вспоминал, как однажды побывал на репетиции московского художественного театра. Режиссер пытался добиться, чтобы актер в конце душераздирающего монолога выразил крик своей души мимикой и пластикой. Как режиссер добивался поставленной задачи, что он заставлял делать актера?
Ответ Калачана. Ставил свечу, чтобы актер резкими движениями ее погасил.
Правильный ответ. Молчать, когда нужно кричать.
Счет 4-1 в пользу телезрителей.
6 раунд.
Вопрос. Тропический регион на северо-востоке Австралии. В городке вдоль дорог жители устанавливают вышедшие из строя микроволновые печи. Для чего они используются?
Ответ Белозерова. То, что можно положить в печи, не промокнет. Если случится авария, в печи можно найти бензин или запчасти.
Правильный ответ. Почтовый ящик.
Счет 5-1 в пользу телезрителей.
Музыкальная пауза.
7 раунд.
Вопрос. В Эквадоре на упаковке макаронных изделий можно встретить разное время приготовления - 8 и 12 минут. От чего это зависит?
Ответ Кафатулина. Мужская или женская порция.
Правильный ответ. В горных районах температура кипения воды ниже.
Счет 6-1 в пользу телезрителей.

Лучший игрок Кафатулин.

Лучший вопрос о красках.

Так что, если будет сборная атомов, есть шанс увидеть еще одну Битловскую команду - Яковлев и Кафатулин вместе. Мяу.

Кстати, в первой весенней игре 21 еще один левша появился!

21/03/21.

Ведет игру Борис Крюк.

Судьи - Александр Друзь, Дмитрий Ну-как-его-там, Андрей Черемисов, Виктор Сиднев, спортивный комментатор, Денис Алекперов, Денис Логутин (левша), Борис Белозеров, Ким Калачан, Юлия Лазарева, Эльман Талипов, Николай Раппель, Максим Поташев (возможно, переученный) и другие.

Играет новая команда Елизаветы Авдеенко - Михаил Новоселов, Михаил Савченко, Вадим Яковлев (левша), Денис Эгис, Анастасия Шутова.

1 раунд.
Вопрос. Телезритель любит пить чай по-купечески, а его племянник делает совсем другое, и для этого блюдце не нужно. Что в черном ящике?
Ответ Елизаветы. Мыльные пузыри.
Правильный ответ. Телефон, на который записывают голосовые сообщения.
Счет 1-0 в пользу телезрителей.
2 раунд.
Вопрос. Помощники за 15 лет сделали более миллиона измерений, в которых участвовали жители Лейпцига. Каждый знает результат этого исследования. Какой результат?
Ответ Яковлева. Температура тела 36,6.
Правильный ответ.
Счет 1-1.
3 раунд.
Вопрос. Какой мифический персонаж, согласно английской пословице, утопил больше людей, чем Нептун?
Ответ Новоселова. Джинн.
Правильный ответ. Дионис или Бахус, который изобрел пьянство.
Счет 2-1 в пользу телезрителей.
Музыкальная пауза. Поет Сюткин с гитаристом.
4 раунд.
Вопрос. Когда хоккейной команде нужно забить, тренеры используют такую расстановку - два по краям и три в ряд. Так же называется и предмет, который использует известная команда. Что за предмет?
Ответ Елизаветы. Команда телезрителей использует конверт.
Правильный ответ.
Счет 2-2.
5 раунд.
Вопрос. Они всегда рады видеть усы и бороду, а особенно спину и затылок. О людях какой профессии идет речь?
Ответ Шутовой. Врачи. Усы и борода отца, спина и затылок ребенка.
Правильный ответ. Актеры дублирования, которые не видят губы.
Счет 3-2 в пользу телезрителей.
6 раунд.
Вопрос. Атрибут того, что Гоголь назвал хаосом искусств, в котором всё отзывается похожим на траурную процессию, зал всегда мрачен, окна загромождены мебелями. Что в черном ящике?
Ответ Елизаветы. Аукционный молоток.
Правильный ответ.
Счет 3-3.
7 раунд.
Вопрос. Три иллюстрации из книги упражнений для мушкета и пики - как заряжать ружье, целиться и продувать ружье после выстрела. Кто изучал эту книгу и с какой целью?
Ответ Яковлева. Рембрандт изображал персонажей картины "Ночной дозор".
Правильный ответ.
Счет 4-3 в пользу знатоков.
8 раунд.
Вопрос. Имя ее неизвестно. А что известно о той, что мечтала о том, чтобы ее имя оказалось на том, что выглядело как бумажная лента с надписями?
Ответ Новоселова. У нее зеленые рукава в песне.
Правильный ответ. На этой ленте столбцы, в которых пишут дворян. Столбовой дворянкой хотела быть старуха из сказки Пушкина.
Счет 4-4.
9 раунд.
Вопрос. В музее истории Еревана хранятся часы. Они были заказаны мастеру из Тифлиса, изготовлены на средства горожан и установлены на здании полицейского управления Еревана. Под часами пришлось организовать специальный пост. Из-за чего пришлось установить пост, и что входило в обязанности караульного?
Ответ Елизаветы. Горожане смотрели вверх, а воры обчищали их карманы. Караульные следили, чтобы не было краж.
Правильный ответ. Это часы без стекла, при установке его разбили, и на стрелках сидели птицы. Караульный отпугивал их выстрелами.
Счет 5-4 в пользу телезрителей.
10 раунд.
Вопрос. Он проговаривается о том, о чем человек умалчивает - это существенное в человеке, квинтэссенция личности, всё передается в нем, как в крохотной миниатюре. О чем так сказал Цвейг?
Ответ Новоселова. Взгляд.
Правильный ответ. Почерк.
Счет 6-4 в пользу телезрителей.

Лучший игрок Яковлев.

Лучшие вопросы о бороде и бумажной ленте.

Мяу.

Часть 28 - Как всё кончилось

"Мой любимый Петер, не покидай меня! Не уходи от меня, Петер!"
В темноте Петер услышал, что Дженни Боулдрен опять зовет его. Или не Дженни? Слова требовательного крика были всё еще ее, а голос как будто звучал иначе, но не менее любовно и трогательно. Раньше она никогда не называла его любимым.
"Петер, любимый Петер, ты слышишь меня?"
Тонкая нить ее голоса хотела его удержать. Было очень легко плыть в спокойной темноте и тумане, где нет ни болей и борьбы, ни голода и жажды, ни мокрых и неприятно дрожащих бездомных ночей. Ему очень хотелось остаться в объятьях дружеской темноты и всё время спать. Так он устал. А голос снова проникал, звал его вернуться.
"Петер, Петер, иди ко мне!"
Кто-то плакал, но теперь его сердце трогали не жалобы нежной Дженни. Эти звуки выражали боль и отчаяние кого-то страдающего, даже более несчастного, чем он сам. И он открыл глаза, чтобы посмотреть, кто это.
Комната вертелась вокруг него, ярко-белый освещенный потолок, лица людей, а потом он увидел мать.
Он быстро опустил веки от яркого света, а когда опять посмотрел, действительно увидел глаза матери. Они были мягкие, влажные, нежные и смотрели так же любовно, как у Дженни. И тоже, как у Дженни, полны слез.
"Петер! Мой любимый Петер! Ты узнал меня?" - послышался голос матери. До его ушей донесся странный шум, так как в комнате были другие люди, и среди них он заметил отца.
Но, если это было так, и он вернулся к ним, как они смогли узнать его, когда он совсем не Петер, а кот? Было ясно, что он не изменился, ведь теперь, привыкнув к свету, он увидел на покрывале белые передние и задние лапы. И всё очень смущало.
Да, он еще был котом, но его как будто нашли, принесли куда-то и положили на кровать, а мать узнала его и плакала. Вдруг его охватила тревога. Где Дженни Боулдрен? Отчего и ее не принесли? Или то, что мать смотрит на него - только часть другого сновидения, а когда он проснется, Дженни опять будет рядом? Если это фантазия, то очень живая, ведь Петер почувствовал, что из ее глаз падают слезы, нежно касаясь его щеки. Он опять быстро закрыл глаза, чтобы сон мог измениться, и Дженни вернулась к нему.
На этот раз освещенный туман стал бледнее, и он нигде не мог найти Дженни. Тогда с ним произошла странная вещь. Он ничего не видел через бледную пустоту, в которой казался временно подвешенным, и звуки туда не проникали. Но всё, в том числе и он сам, вдруг оказалось пропитано Дженни Боулдрен. Он не видел ее лицо и фигуру, больше не слышал ее голос, и все-таки, невидимая и неслышимая, она так сильно чувствовалась, как будто окружающая его бледность была Дженни, или она стала частью всего, а он оказался внутри нее, или же, как ему показалось, Дженни заперта в нем. И некоторое время он предавался этим увлекательным приятным эмоциям. Дженни, Дженни!
Но другой сон еще сохранялся, и, когда он снова вернулся к нему, еще раз открыв глаза, увидел, что над ним наклонились чужие - женщина в крахмально-белой шляпе и мужчина в полотняном пиджаке. Наверно, врач и медсестра. Это оказалось вполне ясно. Он был ранен в борьбе с Демпси, и, конечно, они ухаживали за ним. Теперь он вспомнил. Ни передние, ни задние лапы не двигались, так как Демпси кусал и ломал их.
Медсестра наклонилась к нему. У нее была блестящая булавка с плоской гладкой поверхностью, и Петер с удивлением увидел в ней себя. Он больше не был котом, а опять стал собой!
Или, по крайней мере, наполовину, так как в этом маленьком зеркале Петер увидел лицо мальчика. Это всё пугАло и смущало, ведь, хотя черты лица стали такими же, как были, казалось, что он до сих пор частично белый кот, начиная с головы. И что обозначают белые лапы на покрывале?
Врач наклонился ближе и добродушно, изучающе посмотрел ему в глаза. А потом сказал: "Всё уже прошло. Он вернулся. Теперь будет хорошо". Петер услышал, что мать стоИт сзади и тихо плачет, снова и снова называя его любимым.
Это было на самом деле. Отец тоже оказался там.
Он был в форме, выглядел очень мрачным и бледным. Подошел к кровати и сказал Петеру: "Я горжусь тобой. Ты хорошо боролся, старина".
Петер думал, откуда отец знает о его борьбе с Демпси, когда избитый и полуживой Петер пришел в себя и бросился на своего ужасного врага. Конечно, отец там не был. Как он всё узнал и понял?
Петер еле поднял лапу и с большим удивлением заметил, что на ее конце не острые кривые когти, а пять розовых пальцев. Он изумленно пошевелил ими, а потом коснулся шерсти поврежденной рукой. Но почувствовал совсем не шерсть, а жесткую грубую ткань, которую должен был помнить.
И через некоторое время вспомнил. Это был туго намотанный бинт.
Теперь он точно знал, что больше не кот, а полностью мальчик. И потом, беспорядочно бросаясь, как волны водопада, когда открыты ворота шлюза, всё потекло обратно к нему - шотландская няня, утро в сквере, полосатая кошечка в парке, он сам, бегущий через улицу, крик няни, скрипучий звук удара, авария. Тогда Петер залился слезами и так горько плакал, будто его сердце разрывалось.
Он плакал по разным причинам, ни одной из которых не понимал - расставание с Дженни Боулдрен и миром, в котором она жила, чувство потери любимой подруги, страх от того, что произошло, его теперешнее состояние в гипсе и бинтах, а возможно, он проливал слезы в основном из-за того, что это была его первая встреча с человеческим горем, которое появляется при пробуждении от красивого захватывающего сна, когда он исчезает, и поэтому любимая подруга уходит из памяти. Ведь теперь ему показалось, когда он раз и навсегда вернулся, что Дженни существовала на самом деле, а теперь длинная история, в которой они участвовали вместе, такие смелые и нежные, кончилась, и он больше ее не увидит.
Потом началась суета, и сквозь слезы Петер увидел, что в больничную палату вошла шотландская няня и приблизилась к кровати, держа в руках то, что двигалось и боролось. Это была маленькая черно-белая кошечка [возможный прототип - Шон, сын Джона и Йоко, но автор не знал, что родился мальчик, а не девочка], совсем котенок, с худым мускулистым телом, тремя белыми ногами и одной черной, а над черно-белым лицом странное пятно, как будто она сунула нос в чернильницу.
Няня наклонилась над ним, чтобы положить ее рядом, и сказала: "Вот, мой бедный мальчик. Посмотри сюда. Теперь эта маленькая киска будет твоя".
Но Петер только отвернулся и закричал: "Убери ее! Мне не надо. Я хочу Дженни Боулдрен. Дженни, Дженни, Дженни!" - не прекращая плакать.
Мать стала на колени у кровати, прижала его к груди, коснулась его щеки своей, нежно и любовно обняла его, и сказала:
"Вот так, любимый. Не плачь, мой дорогой. Кого ты хочешь? Кто тут был? Расскажи маме. Ты здесь цел и невредим, мой Петер. Да, невредим. Нет ничего такого, что я не могу сделать, чтобы ты был счастливый, сильный и здоровый. Послушай, мой любимый, тебе ничего не угрожает", - и поцеловала его заплаканные глаза.
Петеру показалось, что Дженни тут же вернулась, поцеловала его в глаза, как раньше, и он опять был полон потрясающего ощущения ее присутствия где-то и везде, ее дорогой нежной любящей души, ее сущности, которая осталась, чтобы заполнить ужасную пустоту от ее потери, из-за чего он так горько плакал. И теперь он был уверен, что Дженни, его милая подруга в приключениях, ушла. Ее физическое присутствие, мягкое нежное, хотя и жилистое, маленькое тело, покрытое шерстью, белые ноги с черными подушечками, подтверждающими знатную родословную, молниеносную быстроту и изящную осанку, маленькую аристократическую голову, блестящие глаза, а особенно милое выражение лица - всё это он увидел и вспомнил последний раз, перед тем как они окончательно исчезли, но вместо них что-то осталось - не воспоминание, не мечта и не фантазия, а только замечательное успокаивающее чувство возвращения домой, здоровья и счастья.
Да, ничего и нигде ему не угрожало, даже потеря Дженни Боулдрен, ведь он будто нашел ее раз и навсегда, больше никогда не будет без нее, теперь она вся была в нем, с нежными любящими объятьями материнских рук, укачивающих его, с ароматным бархатом щеки, выражением ее лица и мягкими губами, касающимися его век.
Потом произошла странная вещь, хотя, если ты подумаешь, возможно, и не очень странная. Черно-белая кошечка на руках у няни, от которой он отказался, немного закричала, а Петер услышал ее и понял.
Он понял и узнал не то, что она говорила на самом деле, ведь, когда он стал мальчиком, всё знание кошачьего языка стерлось из памяти, как будто его и не было. Но он понял тоскливую мелодию жалобного тихого "мяу", крик беспризорной бродяги, нелюбимой и бездомной, который он хорошо узнал. Это была покинутая одинокая душа, требующая, чтобы ее взяли как свою собственную и ухаживали за ней.
В этом крике он почувствовал горе, беду и жажду, которые он как будто давно знал, а через некоторое время живые неприятные воспоминания о том, что произошло с ним, и места, где он побывал, когда болел, вернулись в последний раз.
Она кричала как будто для того, чтобы он спас ее от ужасов, которые остались позади; от пугающего страха, вызванного тем, что ты маленькое беспомощное существо, затерянное в огромном подавляющем мире; от безнадежного голода и жажды, поражающих кого угодно; от желания и потребности принадлежать, быть любимой и очень важной для кого-то. Это был крик ее одиночества, отказа, изгнания из гранитного сердца невнимательного города.
В это время вернулись все виды, звуки и запахи, грязные каменные улицы, канавы с бегущей водой, пугающие крики, вопли и уличные шумы, грохот и стук вещей, брошенных в тебя, ужасная слепая тревога и бесконечный побег. Как будто крик этой беспризорницы дал ему возможность еще раз выглянуть через закрытую дверь в другой мир, который он покинул, чтобы увидеть четвероногие тени, беззвучно переходящие по улицам сложного города от одной крышки до другой, стоЯщие на задних ногах, выстроившись напротив бледно-серебристого цилиндра мусорного ящика, чтобы достать еду, или облизывающие раны и больные места в убежище покинутых развалин. А потом всё ушло. Дверь закрылась, и он больше ничего не видел.
Снова Петер услышал жалобный голос черно-белой кошечки, но теперь он больше не вызывал темных призраков. Только вошел прямо в душу. Ну, зачем в первый раз было отказываться от нее? Кажется, он даже не помнил этого, так как теперь обратил внимание на покинутое маленькое животное. Он почувствовал, что хочет ее и уже любит.
"Ах, няня, дай ее мне. Я хочу этого".
Няня вернулась и посадила кошечку на кровать. Она сразу же вползла Петеру на грудь и сунула голову под его подбородок, как делали многие кошки в дальнейшей жизни Петера, зная и понимая, что он свой. Там она свернулась, и начала так громко и весело мурлыкать, что вся кровать как будто тряслась.
Петер, используя руку, которая была повреждена меньше, пальцами, торчащими из-под краев бинта, нежно погладил кошечку по голове, почесал щеки и подбородок, как будто инстинктивно понял, что делать, и каких мест касаться, чтобы ей было удобнее и приятнее.
Описанная черно-белая долго, громко и восторженно мурлыкала, потом любовно приблизила свое маленькое тело к его шее и лицу в полном уважительном подчинении.
Мать сказала Петеру: "Она такая милая. Как ты ее назовешь?"
Петер некоторое время думал, перебирая в уме, как ее назвать. Конечно, было имя, которое он слышал, думая, что будет иметь кошку, и оно было почти таким же близким и знакомым, как его собственное.
Он посмотрел на мать, потом снова на маленькую бродягу, и ничто, даже слабое эхо не всплыло из прошлого, чтобы помочь. Теперь он не был уверен, что вообще знал имя.
Но с закрытием двери пришло удивительное чувство спокойствия и уюта. За ней скрылись ужасы, вызванные его фантазией и страхом. Он больше ничего не боялся - ни чужой больничной палаты, где находился, ни болезненных ран, ни одиночества. Как будто длительные часы, пока он спал и видел сон, который никак не мог вспомнить, унесли все страхи, и он не хотел снова испытывать их, как раньше. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым.
Наконец, он сказал с невинностью и спокойствием, наполняющими его теперь: "Ах, мама! Она просто прелесть! А как любит меня. Я назову ее Кляксой, ведь у нее черное пятно на носу. Можно ей спать со мной?"
И он улыбнулся людям, толпящимся вокруг кровати.

[Произведение кончается на оптимистической ноте. Гэллико умер в 1976 и не успел узнать, что сын Демпси отомстил Петеру, а Дженни и Клякса покинули сквер Кавендиш и уехали за границу]

Часть 27 - Последняя борьба

"Дженни, иди ко мне! Я тебе говорю, немедленно иди сюда!"
Этот низкий настойчивый голос с улицы пронзил черный, как смоль, тоннель, где Петер медленно и уверенно полз к выходному отверстию. Сейчас, когда время встретиться с Демпси уже было близко, Петер знал, что очень одинок и напуган. Но, несмотря ни на что, он шел дальше.
Когда они с Дженни были вместе в безопасном и надежном доме, спокойствие и помощь ее присутствия не давали ему слишком долго заниматься раздумьями и предположениями о последствиях встречи, которая предстояла в будущем. Кроме того, он не хотел, чтобы Дженни видела, что он может волноваться и тревожиться.
Но здесь, в темноте тоннеля, он был один, никто его не видел, не перед кем было хвастаться смелостью и легкомысленной отвагой, и он мог поддаться страху. Он боялся того, что ждало его снаружи, на улице. Но, несмотря ни на что, продолжал идти в ту сторону.
Он боялся всего, что могло произойти - болезненных ран от укусов и порезов, головокружительных ударов и сокрушительных хваток, унизительных нападений на его личность, а также потери собственной человечности, когда он будет стараться изо всех сил, чтобы уничтожить противника. Он в это время не понимал, что у него вполне человеческие мысли, так как, несмотря на кошачье тело, чувствительные глаза и уши, острые когти и зубы, Петер был настоящим мальчиком, который когда-нибудь станет мужчиной, а совсем не котом, и готовился вступить в борьбу. Но, даже если бы он понял, это не очень помогло бы ему уменьшить опасность или ужасную фигуру Демпси, который неясно вырисовывался в его уме.
Ведь там, в темноте, подползая всё ближе к врагу, Петер как будто чрезмерно преувеличивал силы и размеры Демпси. В его уме он казался большим, как лев, которого он видел на ярмарке, со стальными когтями, кривыми, длинными и острыми, как хирургические ножи, и ужасными желтыми ядовитыми клыками. Глаза у Демпси казались больше, чем обеденные тарелки, и там вспыхивали разрушительные молнии. Но, несмотря ни на что, без малейших колебаний или даже раздумий, что надо вернуться, Петер всё время продолжал идти вперед с таким удивительно контролируемым медленным подходом, как научила его Дженни, когда надо было подкрадываться ближе к полю сражения, где его ждал ужасный призрак, который он придумал себе.
Так он вышел из тоннеля за плинтусом к дырке, где проржавела впускная труба, а оттуда прямо в трубу, где в нескольких футах впереди он увидел выход на улицу, освещенную бледными лучами фонаря в нижней части квартала.
Тут он вдруг перестал бояться, или, точнее, прекратил думать об этом, ведь теперь у него в голове была другая, более важная мысль - как выйти на улицу и встретить Демпси, чтобы не попасть в невыгодное положение. Он подумал, что может произойти, если вдруг Демпси решит засунуть голову в выход трубы и посмотреть, пришла Дженни или нет, и у него возникло врЕменное видЕние, как будто весь диаметр этой трубы наполнился огромным квадратным насмешливым лицом со шрамом. Но потом он вспомнил утверждение Дженни, что Демпси слишком старый и опытный кот, чтобы совать голову неизвестно во что, особенно ночью, и, кроме того, он в это время опять услышал крик старого драчуна: "Иди сюда, Дженни!"
Поэтому Петер, как его научили, уселся почти у входного отверстия трубы, чтобы всё обнюхать и получить сообщения концами усов, где и как находятся вещи, и какие условия на будущем поле сражения.
Башенные часы начали звонить, и Петер почти автоматически считал удары. Шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать. Это значит полночь. Он подергал своими чувствительными усами и ощутил присутствие Демпси, но не в близком соседстве от выхода со склада. Он не мог сказать точно, как далеко, но был уверен, что враг сидит на небольшом расстоянии от дырки, примерно в несколько ярдов.
Его усы говорили, что на улице нет ни людей, ни животных - собак, кошек или спящих воробьев.
Там не было футбольных мячей. Машины не ездили. Небо было облачным, звезды и ущербная луна спрятались, собирался дождь.
"Иди сюда немедленно, Дженни, иди ко мне!"
Петер вышел на улицу, и крик Демпси прекратился, как будто на его шею кто-то набросил веревку. Он сидел в нескольких ярдах от входного отверстия, ведущего к складу. Он не был большим, как лев. И вообще, он не был похож ни на кого, кроме самого себя, сильного массивного кота с широкой плоской головой и крепкими плечами. Он не выглядел больше или сильнее, чем Петер, так как за время бродяжничества и путешествий с Дженни Петер сам стал большим и сильным.
Он сидел так, пока уличный фонарь освещал его желтый цвет, шрам, который проходил по его носу, и разорванные в борьбе уши - худой, небрежный и злой, но в то же время застывший в неподвижности от полного удивления. Тут у Петера было небольшое преимущество, он мог бы броситься в разделяющее их пространство прямо Демпси на шею, прежде чем тот придет в себя от изумления или даже поймет, что предстоит борьба. Но Петер не собирался так делать. Вместо этого он сказал: "Дженни не придет. А я здесь".
Рев бешенства и ненависти, который издавало горло Демпси, когда он поднялся и отошел назал от стены, звучал совсем не по-кошачьи своей дрожащей глубиной, страстью и силой. Потом он хрипло спросил: "А ты кто?"
Петер больше не боялся. В это время Демпси стал обычным уличным котом, явно вышедшим из себя. Петер в своих путешествиях видел и бОльших котов. И он сказал: "Посмотри еще раз. Ты должен помнить, как выпачкал меня. А теперь я ухаживаю за Дженни Боулдрен".
Снова ужасный рев, скорее дьявольский, чем кошачий, донесся из горла Демпси, и он фыркнул: "Да, я вспомнил тебя! Мой склад. Ты занял его. Я предупредил, что, если ты опять появишься на моем пути, я могу тебя убить". С этими словами он начал искривляться, распушил хвост и надулся, чтобы выглядеть огромным и страшным, вдвое больше своего размера.
Но Петер сказал: "Фу! Я знаю эту хитрость. На самом деле ты не стал больше. Это только воздух", - и тоже надулся, чтобы быть такого размера, как Демпси. Некоторое время они смотрели друг на друга, пока Демпси, немного придя в замешательство, что его встретили той же игрой, сдулся, и Петер довольно беспечно сделал то же самое, не обращая внимания, где он, и в каком положении.
При этом, несколько недооценив своего врага, когда теперь он встретил его и увидел, что это совсем не сверх-кот, Петер ошибся. Он должен был всё время помнить, что Демпси опытный победитель сотен битв, а такую славу, как у него, в самых сложных окрестностях мира ты заслуживаешь не впустую.
Ведь этот хитрый старый воин спокойно и умно, без малейшей попытки сдаться, маневрировал вдоль дороги, ближе к канаве и дальше от стены, поставив Петера между собой и отвесными темными сторонами склада, отрезав одну из важных плоскостей, в которой Петер должен был двигаться. А потом, без единого звука угрозы, предупреждения или боевого крика, Демпси начал атаковать, и Петер некоторое время отчаянно боролся за свою жизнь.
Учитывая, что Демпси такой же быстрый, как молния, Петер ждал нападения и точно измерил его длину и силу. Но, увы, когда он решил поддаться и смириться, чтобы лишить атаку первоначальной болезненной энергии, готовясь бросить свою фишку, почувствовал себя прижатым к стене, которая была сзади. Потрясение от касания с предметом, не понимая, что это, и отчего находится так близко, отвлекло его, и Демпси оказался на нем с двумя жестокими быстрыми ударами и укусом. Так как удары раскачивали голову Петера из стороны в сторону, слишком быстро последовавший укус попал не в шею, а в плечо.
Петер почувствовал острую боль, будто сломалась кость, а потом обстановка стала хуже - лапа, которая была его оружием, онемела, потеряла чувствительность и стала бесполезной.
Он был сильно ранен и взволнован таким началом, а Демпси это знал.
Теперь страшные ужасные атаки были постоянными - зубы, когти, удары, укусы, царапины да пинки не давали времени на отдых. Пропали все тщательно составленные и отработанные Петером планы борьбы, защиты и нападения, умного маневрирования в поединке. Изувеченный, сбитый с толку близкой тревогой, Петер мог только отвечать отчаянными напрасными ударами здоровой лапы, которые не имели достаточной силы, слабым увиливанием, еще более бесполезными кручениями и шатаниями, так как, прижатый к стене бесконечной злой волной нападения Демпси, он чувствовал, что сила уходит от него, и знал, что рано или поздно наступит конец.
Глаза Петера налились кровью, ослепив его; тело было разорвано в дюжине мест; задняя нога тоже повреждена; он с трудом мог дышать из-за болезненно жгучего ощущения в груди; меньше, чем за минуту, он стал жалкой развалиной, а жестокие нападения не прекращались.
Так бы и кончилась эта гордая работа - охранять и защищать Дженни Боулдрен от жестокого тирана, который объявил ее своей. Он знал, что скоро будет конец, но, по крайней мере, тебе нужно бороться и сражаться до последнего. И понимал, что всё еще боролся, хотя не очень эффективно, будучи ранен и наказан в десять раз больше, чем следовало, но все-таки даже в отчаянии он явно кое-что совершил - ведь и Демпси тоже не был целый и невредимый. Глаз поврежден, ухо разорвано, укушенная лапа вся в крови. Всё это Петер заметил почти как вспышки в ужасном кошмарном сне, который происходил с ним. Но они придали ему смелости, и тогда он даже смог выиграть время для небольшого отдыха, чтобы, скорчившись и проскользнув вниз по стене, к которой был прижат, перевернуться на спину, и, когда Демпси еще раз бросился на него, Петер расцарапал его вдоль и поперек задней ногой, стукнул по голове здоровой лапой, пока, наконец, Демпси это не надоело, и он надолго прекратил борьбу, чтобы вырваться из болезненных объятий Петера.
А теперь присутствие той же стены вдруг смутило и отвлекло Демпси, и, прежде чем этот большой кот смог достаточно прийти в себя, чтобы броситься в последнюю атаку, которая, возможно, положила бы конец его сопернику, Петер кое-как поднялся на ноги, чтобы избежать смертельной схватки, и, обнажив белые зубы, сердитым угрожающим ворчанием и поднятой лапой временно заставил Демпси остановиться, чтобы изучить слабые места противника, прежде чем начать новое наступление на добычу.
Невозможно себе вообразить более жалкую фигуру, чем Петер, избитый с головы до ног, шерсть грязная и тусклая, задняя часть трясется и дрожит, одна лапа не действует, другая поднята для борьбы. А Демпси всё приближался последний раз, чтобы положить ему конец.
Так как в это время его ум быстро прояснился, Петер увидел, что враг подходит, его раскосые глаза сузились от ненависти, усы вытянулись вперед, и теперь он удивился, что Демпси похож не так на кота, как на странную крысу. А с крысами Петер научился бороться еще на борту "Графини Гринок", делал это хорошо и успешно, поэтому из последних оставшихся сил, пока Демпси атаковал, он подпрыгнул в воздух, развернулся всем телом и упал прямо на спину Демпси.
Сделав это, он укусил Демпси сзади за шею, стараясь добраться до живого места на хребте, которое могло прикончить крысу.
Демпси издал резкий крик страдания и испуга, ведь ни в одной из сотен битв на него никогда раньше таким образом не нападали. Потом начал безумно бороться, чтобы прогнать Петера. Он прыгал из стороны в сторону, вверх и вниз, ворочался, бился об стену, вопил и царапался, стоя на задних ногах. А Петер всё работал да работал челюстями, искал, щупал, держался изо всех сил, ощущая головокружение и тошноту от полученных ударов, так как Демпси все-таки был намного сильнее крысы; бывали моменты, когда он чувствовал, что может быть сброшен, так как у него уже не осталось ни капли силы, чтобы удержаться. Но как раз в это время он становился особенно упрямым, поскольку иссякла только сила, а смелый дух - нет.
Вдруг, даже совсем неожиданно, он обнаружил, что кости и нервы затрещали, и ослабленный Демпси упал без дальнейшей борьбы. Его ноги и хвост один раз дернулись и больше не двигались.
Петер победил, но какой ценой!.. Ведь, растянувшись поперек неподвижного твердого тела Демпси с сотней кровавых ран, Петер знал, что конец уже близок. Он торжествовал и спас Дженни, но его дни были сочтены. Он так сильно избит, что вряд ли выживет. Враг пал первым, а Петер скоро последует за ним. Победитель и побежденный будут лежать рядом в одной куче мусора.
Также Петер не понял, о чем именно думал. Он очень устал и был ранен во многих местах. Если он умрет, будет покой, и боль прекратится. Но, прежде чем это произойдет, он хотел еще раз увидеть Дженни Боулдрен и попрощаться с ней.
С невероятным усилием он отодвинулся от поверженного противника и последний раз посмотрел на того, кто назывался его врагом и так жестоко поступил с ним. Он был полон жалости, как победивший в борьбе солдат к побежденному врагу, который героически сражался, и эта жалость, к удивлению Петера, мало отличалась от любви. Бедное неподвижное тело, которое было живым и красивым, с блестящими глазами и дрожащими мышцами под желто-рыжей кожей, превратилось в нелепый мешочек с косточками, и Петер, глядя на свою работу, временно почувствовал сильное желание отменить это, чтобы можно было снова его оживить. Потом он вспомнил, что тоже может умереть из-за этой борьбы, и с остатками уходящих сил начал медленное ползущее движение в трубу, по темному тоннелю и домой.
Из-за сломанного плеча и поврежденной задней ноги Петер больше не мог стоять, а вынужден был болезненно тащиться дюйм за дюймом через пыль, грязь и паутину по полу тоннеля, пока не добрался до дырки в плинтусе. Он удивлялся, отчего Дженни не пришла помогать ему, пока не вспомнил, что, по закону честной борьбы, ей не нужно это делать, и она должна оставаться на месте, пока тот или другой не придет ее забрать.
Кроме того, он знал, что слишком ослаб, и даже не мог позвать ее. Он медленно продвигался по темным мрачным проходам и, наконец, через несколько часов добрался до ящика, где был их дом, а теперь, увидев цель, собрал последние остатки сил, и, протиснувшись между досками, дотащился до кровати и свалился возле ее края. Тут Дженни бросилась к нему и закричала: "Петер, Петер! Ах, мой бедный Петер! Что с тобой сделали?"
Потом она мыла его, облизывала раны, ухаживала, успокаивала и всё плакала.
Петер поднял голову и вздохнул: "Я убил Демпси. Но, думаю, он меня тоже убил. До свидания, Дженни".
А потом он сказал: "Дженни, Дженни, где ты? Я не вижу тебя..."
Ведь и кровать, и комната, и куча мебели, и полог - всё начало крутиться да вертеться вокруг него и терять ясность. Он будто бы с дрожью и стоном ушел в какую-то темноту, из которой старался еще раз проложить дорогу обратно, чтобы увидеть любовь и нежность в блестящих от слез глазах Дженни.
Потом темнота полностью поглотила его, но, даже не видя ее, он еще слышал страдающий испуганный требовательный голос, доносящийся из тяжелой наплывающей темноты, зовущий обратно, просящий его не уходить:
"Мой дорогой Петер, не покидай меня! Не уходи от меня, Петер!"

Часть 26 - Дженни, иди сюда

И действительно, почти как ни в чем не бывало, Петер и Дженни продолжали жить в ящике склада, среди Наполеоновской мебели.
Не говоря ни слова о том, для чего она покинула общежитие в сквере Кавендиш, Дженни просто рассказала, что почти сразу же вернулась на этот склад, и, к ее удивлению, когда пришла туда, снова обнаружила мебель в ящике, как раньше. Возможно, ей показалось, что мебель увезли, чтобы показать на той или иной выставке, а когда выставка закрылась, вернули всё обратно.
Она также не сказала Петеру, по какой причине пришла сюда, а именно, что здесь они впервые встретились и были так счастливы вместе в первые дни их дружбы, когда Петер учился быть котом. Но теперь в этом не было нужды, так как Петер хорошо всё понимал и стыдился того, что сам не подумал немедленно вернуться в их первый дом и увидеть, там ли она, вместо того чтобы почти вслепую, ни о чем не рассуждая, бегать по Лондону и искать там, где ее никогда не было.
Конечно, он был еще совсем маленький и не понимал основной разницы между тем, как она смотрела на вещи, и как он, а это нельзя было не учитывать. Но, несмотря ни на что, он инстинктивно был достаточно мудрым, чтобы немного приврать - пусть она думает, что, исчерпав остальные известные и знакомые места, где она могла бы быть, он пришел в их собственный дом нарочно, а не приплелся туда почти случайно в каком-то сонном бреду, вызванном длительной голодовкой.
Важно, что они снова были вместе, и Дженни как будто совсем не сердилась на него. Она с большим интересом слушала его рассказы о том, как он услышал, что Буфф сказала матери; о печальных изменениях, которые произошли с хижиной их потерянного друга мистера Граймса, где теперь был новый неприятный житель; о "Графине Гринок" и Милле; а она смеялась, когда он рассказал ей о жалобах Милле, что на борту опять много мышей и крыс, и их хотят вернуть на работу.
Разница была, как Петер довольно хорошо понимал, не в поведении или манерах Дженни и не в ее отношениях с ним, а в какой-то невнимательности, случайной рассеянности, когда она смотрела куда-то далеко с беспокойным выражением и даже в каких-то необъяснимых самостоятельных выходах из дома, после которых она возвращалась, еще более взволнованная и печальная.
А впрочем, она была добрее, нежнее и любезнее с Петером, чем раньше; стала более благородной, щедрой и заботливой; думала о его здоровье и благополучии, которые быстро восстановились после того, как он опять начал есть; улыбалась ему и старалась предвидеть всё, чего он мог пожелать. Иногда он замечал, что Дженни без особой причины вдруг могла встать, подойти к нему и пару-тройку раз немного облизать его глаза, щеки или за ушами. Потом, бывало, она смотрела на него с самым нежным любовным выражением, какое только можно себе представить, но в ее блестящих влажных глазах также как будто была скрыта большая печаль. Было ясно, что Дженни опять думает, как бы чем-нибудь пожертвовать, что эта тайна является для нее большой проблемой, о которой Петеру знать не следует.
Кроме того, с тех пор, как произошло это его приключение с Лулу, между ними появилась робость и скрытность, из-за чего они не могли слишком тщательно друг друга допрашивать о тех мыслях, которые помещались в особом разделе, помеченном как личный, так что вторжение в него вывело бы наружу старые болезненные воспоминания. По этой причине Петер боялся заходить слишком далеко и спрашивать у нее, что произошло, и не может ли он ей как-нибудь помочь. Ведь время шло, и она казалась всё более и более несчастной.
Однажды Дженни особенно долго отсутствовала и вернулась домой, взволнованная больше, чем обычно. Она добродушно приветствовала его, но почти сразу же отошла в угол и сжалась там, подобрав под себя ноги и глядя прямо перед собой, а он знал, будучи котом, что ты смотришь так, если несчастный или не очень хорошо себя чувствуешь. Только иногда, время от времени она немного поворачивала голову, чтобы посмотреть на него, и Петер заметил, что у нее из глаз текут слезы, а сама она в полном отчаянии.
Теперь он больше не мог выдержать этого. Подошел к ней, нежно вымыл ее лицо, почувствовав на языке соленые слезы, и спросил: "Дорогая Дженни, что случилось? Ты такая несчастная. Не хочешь мне рассказать? Наверно, я что-нибудь могу сделать, чтобы помочь тебе. Нет ничего такого, что я не попробую, если это снова тебя осчастливит".
Но Дженни только плакала, ползала рядом с ним и немного поддавалась его ухаживаниям, пока он ее успокаивал. Потом она будто пришла в себя и приняла какое-то решение, поскольку встала, потянулась, и несколько раз провела языком по спине, чтобы выиграть еще некоторое время для передышки и подумать, о чем она собирается говорить. Наконец, она повернулась к Петеру мрачным и обеспокоенным лицом, а потом отошла назад с таким решением, которое, казалось, нельзя было больше откладывать, и сказала:
"Петер... Послушай меня и не обижайся. Что-то случилось... На этот раз уйти придется мне..."
При этих словах Петер почувствовал в сердце боль, как будто от ножа.
"И ты уйдешь от меня, Дженни? Зачем? Как ты можешь? Не понимаю. Куда ты пойдешь? Могу ли я идти с тобой? Ведь куда ты, туда и я".
Дженни колебалась, прежде чем ответить, как будто искала внутри себя, был ли еще какой-нибудь путь к побегу или даже такая манера разговора, чтобы обидеть Петера как можно меньше, и, чтобы он легко всё понял. Потом она вздохнула и сказала:
"Петер, я ничего не могу поделать. Придется поговорить с Демпси и уйти к нему".
Некоторое время Петер даже не знал, о ком и о чем она говорит. А потом вдруг издал длинное тихое ворчание, и его хвост начал сердито дергаться. Теперь он вспомнил большого злого желтого кота, с которым встретился на зерновом складе в самом начале своих странных приключений, худого и крепкого существа со шрамом на лице. Он вспомнил этот надменный грубый голос и жестокое нападение на него. Он оживил в памяти страшные удары и ужасные наступления, которые повалили его, острые зубы разорвали ухо, когти, похожие на сотни ножей, терзали его грудь и живот, а особенно, когда болезненный Петер тащился прочь, еле живой, оборванный и избитый почти до последнего дюйма, послышался насмешливый презрительный крик большого кота: "И не смей больше возвращаться. А то следующий раз я, возможно, тебя убью".
Но к страшным воспоминаниям о боли и унижении, от которых он страдал, теперь примешалось недоумение от того, что сказала Дженни, так как он еще до сих пор ничего не понял. И сказал: "Дженни! Зачем ты уходишь к Демпси? Не понимаю. Я не хочу, чтобы ты покидала меня".
Она ответила: "Такой наш закон, Петер. Если говорить с Демпси или кем-нибудь подобным, придется уйти к нему. Он не собирается ждать, и я вынуждена..."
"Нет, Дженни", - возразил Петер. - "Я буду говорить вместо тебя. Мне давно уже следовало, не так ли? Ты моя..."
Как ни странно, Дженни ничего не ответила, а только грустно посмотрела на Петера. Он спросил: "Дженни, ты хочешь идти к нему?" - и это вызвало у Дженни тоскливый вой протеста.
"Петер! Зачем ты спрашиваешь об этом? Я его не люблю. Уже сотни раз требовала, чтобы он меня отпустил - не хочет. Он говорит, что решение принято, и, по закону, мне придется уйти к нему. Видишь, Петер, я не могу не подчиняться..."
У Петера впервые появилось странное чувство, как будто Дженни что-то скрывает, не рассказывает ему всю эту историю, и своими манерами до сих пор старается его защитить. В те дни, когда они были вместе, Дженни научила его законам, которые руководят жизнью кошек, но они были честными, логичными и легко понятными после того, как становилась известной причина их создания - все, кроме этого, и он был уверен, что тут совсем другое, раз Дженни не хочет об этом говорить.
Он сказал: "Я не хочу, чтобы ты уходила. Не пущу, так как я люблю тебя, Дженни. Какой закон разрешает тебе остаться со мной? Дженни, расскажи мне, а то я сам пойду к Демпси и спрошу у него".
Только теперь Дженни увидела, что Петер вырос и изменился. Он очень любил ее, поэтому она больше не могла от него ничего скрывать, даже если очень хотела этого, и, наконец, ответила слабым испуганным голосом: "Раз ты любишь меня на самом деле, Петер, по закону, ты должен бороться с Демпси, а когда ты его победишь, мне уже невозможно будет уйти к нему, и я останусь с тобой, если ты этого хочешь", - и снова начала горько плакать.
Но Петер сразу сказал: "Да, я буду бороться с Демпси, так как хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной, Дженни. И я умею бороться, ты же научила меня".
Тут, к его удивлению, Дженни заплакала сильнее, чем раньше, пока он не заставил ее прекратить и всё рассказать, а потом объяснила: "Я так боюсь, Петер, что ты будешь с ним бороться... Это совсем не то, что всегда. Я говорила с ним, и тебе придется убить его, чтобы он не убил тебя. Другого конца не будет. Ах, Петер, Демпси такой большой, сильный и страшный, что никто никогда не может его победить. Если он убьет тебя, придется умереть и мне. Поэтому я думаю, что лучше уйти к нему. Петер, послушай, я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь. Отпустишь меня?"
"Ничего, я тоже сильный", - ответил Петер.
"Конечно", - быстро сказала Дженни, - "но, мой дорогой Петер, я знаю твой секрет, что ты на самом деле не кот, а мальчик, и поэтому, возможно, я еще больше люблю тебя. А Демпси настоящий кот, он знает все хитрые приемы борьбы. Нет, Петер, я тебе не разрешаю. После того, как я уйду, можешь про меня забыть..."
"Нет", - сказал Петер, - "я тебя не пущу. Буду бороться по закону и убью Демпси". Тут, помимо своей воли, он добавил: "Чтобы он не убил меня", - так как на самом деле не был уверен, что сможет победить. Теперь он много понимал и знал, что одно дело - заниматься играми или даже серьезными спорами о том, кто первый должен занять место или пройти через какую-нибудь спорную территорию, где любая борьба строго подчиняется игровым принципам и даже может внезапно прекратиться; и совсем другое - встретиться с Демпси, чтобы решить, с кем Дженни Боулдрен должна остаться навсегда.
Да, тут будет совсем иначе. Ведь в этой борьбе нет никаких принципов этикета - ни притворства, ни отворачивания, ни умывания, когда нужно требовать остановки, ни игривого давания препятствий или преимущества, чтобы сделать спорт более волнующим и захватывающим, ни великодушных жестов рыцарского поведения - только рви да царапай зубами и когтями, пока не настанет конец - или ты убьешь, или тебя убьют.
Теперь он также понял всё в поведении Дженни Боулдрен, как она его любила, ужасную проблему, которую она старалась решить, отказавшись от всего, чтобы его защищать. И он знал, что у него ничего не осталось, кроме как бороться с Демпси ради Дженни и самого себя, стараться изо всех сил до конца, чтобы победить.
А еще Петер ощущал и другие эмоции. Хоть он и не был достаточно уверен, что сможет одержать победу над этим опытным и грозным противником, так как помнил все увечья, унижения и обиды, которые Демпси причинил ему в первую встречу, Петер выяснил, что, каков бы ни был результат - уничтожить или быть уничтоженным - он не собирался отказываться от этой встречи и почти ждал ее. Надо же хоть немного отомстить Демпси, прежде чем кто-нибудь из них окончательно исчезнет...
"Не волнуйся, Дженни", - сказал Петер. - "Тебе нельзя уходить к Демпси. Я его не боюсь".
Тут Дженни вдруг превратилась из защитницы в защищенную, так как перестала плакать, подошла к Петеру, посмотрела на него с почти уважительным выражением глаз и сказала: "Да, Петер, я это знаю. Ты никогда ничего не боялся, даже в самом начале. Я уверена, что прежде всего полюбила тебя именно за это. Как хорошо, когда ты можешь на кого-нибудь положиться".
При этих словах у Петера обнаружилось какое-то спокойное принятие всего, что ему подготовила судьба. Ведь не только жизнь без Дженни казалась невероятной и, возможно, не очень достойной сохранения, что он уже узнал с самого начала и, кроме того, подтвердил длинными днями да ночами в поисках ее, но также надо было свести личные счеты с этим большим некрасивым желтым котом - подлецом, хвастуном, тираном и деспотом. Ведь Петер Браун, несмотря на белый хвост, четыре ноги, мохнатые уши, кошачьи глаза, усы и тело, внутри, своими мыслями и манерами поведения остался человеком, маленьким мальчиком, сыном военного. Отец учил его никогда не терпеть оскорблений, бороться против всякого угнетения, и как можно более честно, несмотря на то, в чью пользу перевес. Важно, что в этом случае он, очевидно, должен бороться, а последствия уже отходили на второй план.
Он объяснил всё Дженни, стараясь делать это как можно лучше, и, к его удивлению, когда он так сказал, она вытерла слезы, прекратила свои возражения и самообвинения, и буквально через минуту стала совсем другой личностью. К этому времени Петер решительными методами снова обрел свою прежнюю подругу, партнершу и опору, ту Дженни, которую он встретил в начале, узнал и полюбил - верную, надежную, преданную, спокойную, умную, всегда действующую, способную и вполне сдержанную.
"Это очень хорошо, Петер", - сказала она совсем другим голосом, так как время плача, раздражения и горестных причитаний для нее уже прошло. - "У меня есть одно средство, которое может тебе помочь. Я покажу тебе несколько приемов, которых нет в книге, а возможно, Демпси их не видел. Готовься, Петер, стань твердым и всё забудь, так как я собираюсь бить тебя, а ты должен научиться бить меня, ведь это серьезно. Когда придет время тебе встретиться с ним, не давай и не проси пощады. У нас еще есть немного меньше, чем три дня, так как Демпси сказал, когда он придет за мной. Это не очень много, и мы должны тренироваться для этой трудной работы. Демпси о тебе ничего не знает и готовиться не будет, хотя он почти всё время борется, и всегда в хорошем состоянии. Но все-таки..."
"Когда и как он придет?" - спросил Петер.
"Ночью", - ответила Дженни, - "на третий день. Придет и позовет меня с улицы в отверстие железной трубы. Он будет сердиться от нетерпения, что я не прихожу. И всех, кто попадется в это время на его пути, он захочет убить".
"Да", - сказал Петер, - "я знаю. Тебе нельзя выходить, а я выйду. На улице полно места".
"Это будет в пользу Демпси", - сказала Дженни, - "он лучший уличный борец в окрестностях на протяжении нескольких поколений. И это не изменишь. Он слишком опытный, старый и бывалый, чтобы заманить его сюда. Лучше устрой засаду в тоннеле и убей его там".
Петер некоторое время с удивлением смотрел на свою подругу и собеседницу, а потом сказал: "Но это нечестно. Я не хочу так делать".
Дженни сказала: "Ах, Петер, в борьбе нет таких понятий, как честный и нечестный. Есть только живой и мертвый, победитель и побежденный. Ведь все утверждают, что Демпси и не подумает быть честным..."
"Хорошо", - сказал Петер. - "Мне всё равно, что он думает. А я честный".
Дженни сильно вздохнула. У Петера были особые человеческие черты, которые она не могла выучить и понять. Их надо было только принять, как есть.
"Это очень хорошо", - сказала она. - "Идем в зал и начнем".
Зал был большим пустым ящиком, пятым снизу от того, в котором находился их дом, и они сразу же пошли туда.
"А теперь", - сказала Дженни, немного отодвигаясь от него, - "я подойду к тебе. Слегка напади и останови меня выпущенными когтями. Бей сильнее, Петер!" - и бешено налетела на него, как маленькое пушечное ядро, покрытое шерстью.
Петер отступил, как она просила, но он воспринял ее атаку не более чем как спокойную игру - хлоп, и втянутыми когтями удар был нанесен только наполовину. А сам он вдруг почувствовал болезненный удар, и в носу было щекотно. Он отошел назад, моргая. Его нежный нос чесался, а когда он повернул голову, чтобы посмотреть, на плече уже появилось красное пятно, где Дженни поцарапала его когтями.
Дженни стояла в нескольких футах от него, сузив глаза в щели, ее хвост раздулся и дергался. "Я тебя предупреждала!" - сказала она. Потом временно смягчилась, и в ее голосе послышался любовный оттенок: "Ах, мой дорогой Петер", - сказала она. - "Так надо... Это всё ради тебя". А потом добавила: "Берегись!" - и опять бросилась.
На этот раз Петер защищался зубами и когтями.
Так для Петера начался кошмар - три дня мрачных и горьких уроков, как защищать себя и нападать на других. Из кошачьего опыта, сохраненного с незапамятных времен джунглей, каменных горных пещер и пустынь, Дженни перебирала в памяти все приемы нападения и защиты, усиливая их своими знаниями и опытом в бедной части Лондона, где можно встретить сильно избитых котов.
Петер не мог не принять этого, но, когда он впервые увидел предательские красные пятна на белой шее и милом лице Дженни, в которых сам был виноват, не выдержал и уже готов был заплакать, ведь он нежно любил ее и не хотел делать ей больно.
Но она была твердая, как сталь, и гораздо более терпеливая, чем он, так как знала, что теперь ее собственную шкуру можно не принимать в расчет, а он должен тренироваться, чтобы победить в предстоящей борьбе. Она и к нему была беспощадной, требовала защищать живые места или страдать от последствий. А собственную личность она почти принесла в жертву, чтобы он увеличил опыт борьбы и был уверен в своей победе. А раз, по закону, ей не нужно было вступать в борьбу на его стороне, она таким образом принимала все раны на себя и обрабатывала их, ведь каждая потерянная капля, каждый порез, укус или царапина были выстраданы ради него, и страданиями не считались.
Ночью они ложились рядом на огромную Наполеоновскую кровать, умывались и вылизывали друг другу раны, чтобы быть чистыми и здоровыми на следующий день, когда продолжались страшные уроки, и Петер, быстро обучаясь, улучшил скорость и ловкость своих прыжков. А если он замечал, что теперь в этой тренировочной борьбе меньше ранен, хотя на лице и теле Дженни были укусы, порезы, шрамы да синяки, он ничего не говорил, так как, кроме того, ей удалось привить в нем чувство опасности, важности и серьезности борьбы, в которую он вступил. Времени оставалось очень мало, и он должен был бороться за свое и ее счастье.
На третий день тренировок не было, и Дженни не кормила Петера, так как она знала, что бороться лучше натощак. Но весь день она заставляла его спать, свернувшись и расслабившись на кровати, а если он выглядел капризным или беспокойным с приближением нужного времени, она мыла и массировала его, чтобы продолжал спать.
Когда солнце опоясало часть полушария, и погас свет в маленьком окне их ящика, Петер спокойно и крепко спал, так как сон восстанавливает все разрушения в уме и теле, и приносит новые силы.
Перед тем, как Демпси пришел и позвал, Петер быстро вышел из крепкого сна, окончательно проснулся, с живым и ясным умом, напрягая все нервы и мышцы. Уже темнело, но света одной звезды, которая виднелась в разбитом окне, было достаточно для чувствительных кошачьих глаз, чтобы ориентироваться. Дженни находилась рядом. Он чувствовал ее присутствие, почти не глядя на нее. Один раз потянулся, потом сжался и прислушался.
Так он услышал приглушенный прохождением через стены да изгибы склада, через тоннель да проходы, но, несомненно, голос Демпси. Петер сразу же всё вспомнил. Он узнал бы его где угодно. Голос звал Дженни: "Иди сюда! Дженни, иди сюда немедленно! Слышишь, я тебе говорю! Немедленно, Дженни, иди сюда!"
Горло Петера издало тихое, слабое, почти неслышимое ворчание. Он почти сплющился и начал подкрадываться на животе. Последнее, что он слышал - это вздох Дженни с кровати, и скорее почувствовал, чем услышал ее пожелание: "Хорошей тебе охоты, мой Петер!"
Потом он спустился с кровати и, почти подметая пол шерстяным животом, контролируя каждое движение, как будто плыл по земле, спустился по темному проходу склада в сторону тоннеля, где слышался крик, от которого каждый волос на его теле становился дыбом:
"Дженни, иди сюда немедленно! Я тебе говорю, иди сюда! Слышишь, иди сюда!"

Петер вышел из общежития, с трудом понимая, что делает, видит, и куда идет, так как был ослеплен слезами раскаяния в своем непостоянстве и безответственном поведении, и, когда в сквере Кавендиш зажглись лампы, он медленно шел, давая себе клятву, что как-нибудь найдет ее, если будет искать всю оставшуюся жизнь, чтобы на последнем дыхании мог сказать ей, что не думал делать ничего подобного, а ухаживал за ней и только за ней.
Возможно, где-нибудь он снова ее найдет, но его настроение испортилось, когда он подумал о размерах Лондона, переполненного миллионами людей и домов, обо всех местах, куда могла уползти маленькая кошечка с белой шеей и добрыми влюбленными глазами, чтобы спрятать свое разбитое сердце.
И все-таки начало уже было положено. Да, вполне может быть, что она вернулась к Буфф, которая живет за углом, в Кавендиш-мяу. Отчего он раньше не подумал об этом? Наверно, покинутая им Дженни сделает именно так.
У него снова появилась надежда, и быстрым бегом с легкими прыжками он бросился в Кавендиш-мяу, чтобы посмотреть.

Часть 25 - Поиски

Петер сидел на дороге и всю долгую ночь рассматривал с улицы дом Буфф в Кавендиш-мяу с тяжелым сердцем, так как, пока не казалось, что Дженни там, он не мог быть на самом деле уверен в этом до следующего дня.
В доме включился свет, сначала на нижних этажах, потом распространялся вверх по лестнице, и он увидел в прямоугольной рамке окна каштановую голову Буфф напротив света желтой лампы, но Дженни не лежала у нее на плечах.
Потом окна постепенно темнели, не только в доме Пенни, но и везде в Кавендиш-мяу, пока вскоре единственным освещением на улице не остались фонарь на углу да луна над головой. Петер начал звать Дженни, сначала тихо, потом всё громче, со всеми печалями и страданиями, которые были в его сердце, но ответа от нее не было, даже ни малейшего намека на ее присутствие не приходило на его чувствительный радиоприемник - усы и вибриссы. Единственным результатом этого вопля было то, что в Кавендиш-мяу открылось окно, и кто-то закричал: "Молчи, кошка! Тише! Уходи!"
Поэтому он больше не осмеливался звать, так как вспомнил критику, поданную мистером Блэком, насчет их принятия в окрестности, которое зависело от того, чтобы они соблюдали тишину и не беспокоили жителей. Но он должен был остаться здесь на случай, если она не отвечает из-за того, что сердится на него, и, возможно, еще есть надежда завтра увидеть ее или узнать что-нибудь о ней.
Это было длинное одинокое дежурство на дороге снаружи, но оно кончилось, когда пришел молочник, и темнота на востоке, наконец, стала светлее, потом перламутрово-розовой, а через некоторое время появилось солнце и принесло с собой дневной свет.
Прежде чем начался новый день, пришлось ждать еще несколько утомительных часов, пока в Кавендиш-мяу не проснутся.
Наконец, открылась дверь дома № 2, и важного вида мужчина в шляпе-котелке с черной кожаной сумкой вышел и поспешил в сторону сквера Кавендиш. Петер решил, что, возможно, отец Буфф собирается идти на работу. Во всяком случае, от него мало что можно было бы узнать, но через некоторое время дверь опять открылась, и на этот раз вышла Буфф вместе с матерью. Она несла школьную сумку, книги и завтрак.
Петер был так взволнован и напряжен, увидев ее, что совсем забыл о себе и с криком побежал к ним через улицу: "Буфф! Буфф! Ты видела Дженни? Ты знаешь, где она? Я плохо поступил с ней, должен ее найти и попросить прощения".
Но, конечно, Буфф не могла понять ни слова из того, что он говорил. Она только увидела, что большой грязно-белый кот бежит к ним через улицу и жалобно мяукает. Через некоторое время он показался ей знакомым, как будто раньше она уже где-то его видела, и, проходя мимо, долго и пристально рассматривала Петера, стараясь что-то вспомнить.
Петер слышал, что она говорила матери: "Мама, ты считаешь, что Дженни снова ушла после того, как вернулась ко мне? Думаешь, она когда-нибудь еще придет? Уже столько дней прошло..."
Потом он услышал, что ответила мать: "Буфф, ты уверена, что это действительно Дженни? После стольких лет... Возможно, это другая кошка, похожая на Дженни".
"Нет, мама. Во всем мире только одна кошка похожа на Дженни", - тут ее голос стал тише, так как они с матерью вышли из пределов слышимости и свернули за угол в сквер Кавендиш, оставив Петера с тяжелым, как камень, на котором он сидел, сердцем, а в ушах осталось эхо от последнего замечания Буфф: "Во всем мире только одна кошка похожа на Дженни". Он хорошо знал, что это действительно так, а теперь потерял ее, и, возможно, навсегда.
Больше ждать или смотреть в Кавендиш-мяу было бесполезно. Кроме того, Петер всегда знал, что, даже если Дженни сердится на него, она всё равно ответит на его призыв, когда будет рядом.
А где еще искать? Тревожась, как бы она не вернулась в общежитие, он решительно свернул за угол и пролез сквозь сломанную доску, чуть не разорвав ухо в спешке, но, конечно, ее там не было. Он был бы даже рад, если бы сестры еще раз отругали его, так как они последними общались с Дженни, но их там уже не было, а в общежитии появились еще несколько неизвестных, так как большинство жителей уже ушли по своим ежедневным делам.
Тогда он убедил себя, что надо искать в другом месте, наверно, далеко отсюда, так как она вполне могла покинуть окрестности, которые принесли ей несчастье.
Теперь он думал, что может вернуться и осмотреть их прежнее убежище на пристани как самое вероятное место, куда ушла Дженни. Он ходил как днем, так и ночью, а поскольку его ум был занят этими поисками, Петер даже не понимал, что уже стал опытным и практичным лондонским котом благодаря обучению и тренировке с Дженни. Виды, звуки и внезапные шумы больше его не пугали, он автоматически узнавал, как избегать неприятностей, мог исчезнуть из вида и спрятаться в короткий срок, инстинктивно, независимо от того, где он был, всегда выбирал и замечал безопасное место, в которое можно уйти в непредвиденном случае, где-нибудь внизу или сверху. Но, конечно, он это всё делал, совершенно не понимая. Ведь тогда он проходил через такую ужасную сцену, как видеть Дженни в каждой кошке, скрутившейся у магазинной двери, умывающейся на окне, прыгающей через забор или ограду.
Так как мечта о ней была постоянно в его голове, казалось, что каждый раз, когда он сворачивал за угол, его сердце сильно билось с надеждой, что он может встретить Дженни, и, если это была кошка, полосатая, как тигр, независимо от ее размера, фигуры или цвета, он сначала страдал от порождающей надежду иллюзии, что это Дженни, а потом от частого повторения, что это не она.
После этого он перешел к сцене, где у него было сильное чувство, что, возможно, сейчас он найдет ее прямо тут же, за ближайшим углом, поэтому бросится как можно быстрее, чтобы попасть туда и увидеть. Там никого не будет, только дети, играющие в канаве, женщины, стоЯщие в очереди у рыбного магазина или кондитерской, и, возможно, собака, бродящая по улице. Тогда Петером овладеет убеждение, что он пропустил ее, что она уже здесь была, но, возможно, успела уйти в другой угол, и, если он побежит как можно быстрее, постарается там ее поймать.
Конечно, все эти дела вскоре привели его в состояние, близкое к истощению, особенно из-за того, что он не останавливался, чтобы есть или пить, не считая того, что находил лужу грязной воды, оставшейся с предыдущего дождя во впадине на улице, а какие-нибудь объедки попадались на его пути в этих беспорядочных необдуманных поисках, вызванных угрызениями совести. Он полностью отдался своим физическим и личным чувствам, не останавливаясь, чтобы умыться и привести себя в порядок, поэтому его белая шерсть утратила блеск, стала тусклой, розовая кожа начала чесаться от сажи, и вскоре он стал точной копией худых грязных бродяг, которые обычно крадутся вдоль тихих заводей Лондона и по берегам реки.
Но всё равно он держался, пока ночь переходила в день, а день опять в ночь. Он спал, когда больше не мог идти от полной усталости, и, где бы он ни оказывался, всегда немного отдыхал, восстанавливая в памяти милое и незабываемое лицо Дженни с мягкой бело-розовой шеей и блестящими влажными добрыми глазами, так же, как и все ее личные манеры - улыбку, скорость, с которой она осматривала его, чтобы убедиться, что с ним всё хорошо, ее милые движения, когда она умывалась, ее веселое поведение. А еще у нее были такие маленькие слабости, как семья, родословная, желание похвастаться и хорошо выглядеть в глазах Петера, и в то же время ее сила, гибкость, уверенность, мускулистые лапы и спокойные эффективные действия, когда приходило время охоты или какой-нибудь непредвиденной опасности. Это вело его поиски всё дальше и дальше.
Когда он еще раз достиг района пристаней, оказалось, что хорошо помнит эту дорогу, и пошел к хижине, где раньше жил мистер Граймс, надеясь, что Дженни могла вернуться туда, чтобы оплакать своего друга, или ее тянули воспоминания о старике.
Снова был холодный дождливый день, когда Петер крался под крышами выстроенных товарных вагонов далеко за полдень, как и в тот давний день с Дженни, пока, наконец, не пришел к хижине с жестяной крышей и кривой печной трубой, торчащей из нее.
Но, увы, какая разница. Исчезли красные цветущие герани с каждой стороны двери и на окнах. Всё выглядело более грязным, унылым и ветхим, чем раньше, и, когда Петер подполз ближе и заглянул внутрь через полуоткрытую дверь, он увидел неприятного сопливого паренька с грязным шейным платком, сидящего на кровати, держа поднятую бутылку возле рта, и всё это место пахло спиртом, пОтом и грязью. Конечно, Дженни там не было.
Паренек отодвинул бутылку от губ, и, так как она уже была пустая, выбросил ее через дверь, где она разлетелась на куски почти в том месте, где сидел Петер. Оставалось всего один-два дюйма (примерно 2-5 сантиметров), чтобы ударить его. Петер этого не хотел и поплелся прочь.
В качестве последней надежды он повернул свои шаги к бассейну, на восток от лондонских пристаней, где стояла на якоре "Графиня Гринок". Да, вполне возможно, Дженни ушла именно туда. А самой ужасной частью этого его наказания было то, что каждый раз, когда он думал, где она может быть, это немедленно становилось местом, где она должна быть, и тогда он весь дрожал, попадая туда, так как, пока он шел, ум обманывал его точной картиной, где он найдет Дженни, как она будет смотреть на него, что он ей скажет, и что она ответит. А вскоре он убедит себя, что это действительно так, и он должен только ускорить шаги, чтобы добраться до "Графини" и найти там всё, как было раньше - мистер Стрекан бьет чучело шпагой, мистер Карлук поднимает пальцы, как будто стреляет из воображаемого пистолета в воображаемого хулигана или индейца, из каюты капитана Сурли доносится шум разбиваемой глиняной и фаянсовой посуды, а Дженни сидит на своем любимом месте - на шкафу с флагами в кормовой части палубы.
"Графиня" действительно была в порту, стояла на якоре у пристани в обычном неряшливом виде, но, если не считать печальных напевов, доносящихся посреди корабля, на борту не было признаков жизни, так как, очевидно, вся команда и офицеры сошли на берег, никого не оставив на вахте, кроме кока Милле.
Он сидел на стуле в передней части прохода на палубу, черный, блестящий, большеглазый, и напевал печальные блюзы, но его острые вращающиеся глаза ничего не пропускали, и, когда Петер высунул голову из-за угла трапа, чтобы искать, он сразу же прекратил петь и громко закричал: "Привет, белый! Привет. Я тебя знаю. Я знаю тебя. Я никогда никого не забываю. Эй, где ты был? Где твоя подруга? Ты ищешь подругу, не так ли? Ее здесь нет. Отчего вы оба не возвращаетесь? У нас на борту опять полно мышей да крыс".
Петер был потрясен новостью, что Дженни там нет, и некоторое время ничего не мог делать, только стоял, почти застыв от отчаяния. Он был так уверен, что Дженни на корабле, что это действительно последнее место, где она могла быть, и только смотрел на Милле в молчаливом страдании.
Удивительно, как этот большой черный человек будто бы понял его. Он встал со стула, покачал головой и сказал: "Не смотри на меня так, белый. Я уже сказал тебе, что не видел твою подругу. Где ты ее оставил? Может, она еще придет". - Потом он закукарекал, спустился по трапу до половины и позвал: "Эй, белый! Возвращайся и работай. Я буду тебе хорошо платить за ловлю крыс и мышей. Дам жареную баранину и всё, чего тебе хочется. Будет много молока. Что ты говоришь, белый? Кажется мне, ты очень голодный..."
Петер испугался, что Милле возьмет его, заберет обратно на борт "Графини" и закроет в галерее, поэтому, прежде чем кок смог подойти поближе, он развернулся и убежал, а пока бежал, его глаза опять наполнились горькими слезами страдания и разочарования. Он бежал как можно быстрее и дальше, но расстояние оказалось не очень большим, ведь он давно ничего не ел, был очень слабым и даже чувствовал, что, возможно, у него кружится голова, и в бреду он начинает воображать всякие вещи.
Это принимало странные формы, такие, как находиться в разных местах, чувствуя, что он уже там побывал раньше, и, конечно, в компании с Дженни. Под чарами этого воображения Петер даже пробовал поговорить с Дженни, но только убеждался, что ее там нет, и это одна из чужих улиц в дикой части Лондона.
Однажды ночью он шатался, наблюдая, охотясь и разыскивая во мрачных окрестностях больших складов, дворов, спирали зданий возле бассейнов и реки, когда снова был поражен знакомым чувством, проходя мимо большого стенда для рекламных объявлений недалеко от почтового ящика. Возможно, он побывал там и раньше, но в таком истощенном состоянии, что не мог вспомнить, когда это произошло.
Он чувствовал себя больным, слабым, и был уверен, что им овладело очередное воображение. Но он поддался из-за сильного ощущения, что Дженни где-то поблизости, и через некоторое время это может успокоить его.
У него было так много плохих снов и страшных кошмаров в бесконечные дни и ночи поисков Дженни, что он с удовольствием принял хорошую мечту, которая должна была со временем вознаградить его, и это была темно-коричневая, почти черная от сажи стена, до которой он только теперь доплелся, а в ней оказалась дырка размером с большую тарелку на фут-два (примерно 30-60 сантиметров) выше дороги, а крепления решетки, которая была поверх нее, давно уже заржавели и отвалились, так что, если ты хочешь, можешь свободно выйти из дырки или войти в нее.
Да, им овладела хорошая мечта, так как он был уверен, что это знакомая дырка с металлическими краями, и на каждой стороне небольшие метки показывали, что там когда-то была прикреплена решетка.
Петер почувствовал, что за этой мечтой надо следовать, и с трудом прыгнул вверх, чтобы попасть внутрь входа. Да, там действительно была железная труба длиной не больше трех футов (примерно 90 сантиметров), а там маленькая ржавая дырка вела в темный тоннель, и это он тоже знал.
Было так хорошо и уютно больше не чувствовать себя потерянным и бесцельным, как будто знать, где он находился, или, по крайней мере, куда идти по приказу этой доброй великодушной фантазии - сначала повернуть в одну сторону, потом в другую, и, если мечта на самом деле его друг и утешитель, возможно, там будет и ящик, освещенный только маленьким грязным окном наверху, который до самого потолка наполнен красно-золотистой мебелью, покрытой пыльными тряпками. А в середине должна быть огромная кровать с красным шелковым покрывалом и большим пологом сверху, где на одном конце складки желтого шелка спускаются с большого овала, на котором написана буква Н, украшенная короной.
Это милая и дорогая мечта, подумал Петер, ведь комната действительно была такая же, как и раньше. А теперь, если мечта еще и задержится, она наградит его окончательной милостью - позволит воображать, что он должен прыгнуть на красное шелковое покрывало и найти Дженни, которая его ждет, или же он проснется, чтобы вернуться к здравому смыслу и оказаться голодным, несчастным, мокрым, дрожащим в бедном переулке среди трущоб, одиноким и далеким от Дженни, как в начале поисков?
Некоторое время он не смел двигаться, чтобы мечта не пропала, а потом пришло странное чувство, что это совсем не мечта, хотя, возможно... кто знает?
Он одним прыжком оказался на кровати и тут же встретил Дженни. Уже была не мечта. Нет, даже не воображение. Это на самом деле. Наконец, он нашел ее.
"Дженни! Дженни!" - кричал Петер. - "Ах, Дженни, я всё искал да искал тебя. Дженни, я действительно тебя нашел?"
Дженни ответила: "Привет, Петер. Я так рада тебя видеть. Очень долго ждала. Знала, что когда-нибудь ты сюда придешь и увидишь меня". Потом она подошла к нему, коснулась его носом и поцеловала в глаза, а через некоторое время добавила: "Петер, каким худым ты стал! А твоя шерсть? Ах, мой Петер, что с тобой? Ты ничего не ел. Ты умрешь от голода. Петер, давай, я тебя сейчас чем-нибудь угощу. Например, несколько раньше я поймала одну мышь". Она прыгнула туда, где хранила этот подарок, вернулась на кровать и положила рядом с Петером. - "Посмотри, какая большая, хорошая и жирная. Только не надо быстро, Петер, так как ты давно уже ничего не ел".
В ее глазах была спокойная гордость, когда Петер осторожно спустился на пол, чтобы есть, а еще больше, когда он съел половину, отошел и предложил ей всё остальное. "Нет, мой дорогой", - сказала она. - "Ешь сам. Тебе это больше нужно. Там еще полно мышей".
Петер тут же почувствовал себя сильным. Он был бы так рад, что нашел Дженни, что снова увидел ее, если бы ему не было стыдно и страшно, как он объяснит всё, что должен говорить, и с чего нужно начинать.
Но в конце произошло еще какое-то чудо, и до этого вообще не дошло. Ведь, когда он начал умываться после еды, частично понимая, в каком он беспорядке теперь, и как должен надеяться на Дженни, а частично от смущения, Дженни подошла к нему и сказала: "Петер, ты устал. Давай, лучше я это сделаю. А ты просто лежи с закрытыми глазами".
Петеру стало ясно, что теперь она его простила, как будто чувства стыда, несчастья и совести, которые были в нем, были сметены огромным потоком ее любви, проливающимся в него, и разгоняющим всё горе и несчастье, которые так долго были его уделом.
Он лежал с закрытыми глазами, как она и просила, поддавался приятному болеутоляющему бальзаму ее маленького работящего языка, успокаивающего, массирующего, исцеляющего его потертые усталые больные ноги, пока она тщательно и любовно мыла его от головы до хвоста, как ни в чем не бывало.